У городских ворот

История заводской линии фамилии Федичевых — это обыкновенная история кадровой рабочей семьи. Жизнь в углу, субботняя выпивка, тоскливые песни под гармонь. Сходки, увольнения, забастовки, гулянья в саду, нищета, любовь, которую нечем украсить, тоска томительных вечеров, красный бант на гитаре, низкий потолок трактира, ржавая селедка; высокая верность товарищам, великие чувства, рожденные в густом дыму полпивной.

В свое время женился дед, родился мой отец, подрос, обучился делу, начал работать, женился.

Из особенно важных событий отмечу большую стачку, так называемую старозаводскую оборону, в которой участвовали три поколения моей семьи: прадед, дед и отец. Отцу было тогда девять лет, он был связным и проносил через полицейские кордоны важные донесения. Перед революцией Федичевы купили маленький домик на Ремесленной улице. В семнадцатом году родился мой старший брат Николай. В этот год погиб в уличном бою мой прадед, — уже глубокий старик, взявший винтовку, несмотря на старость. В этом же году отец мой ушел воевать, оставив жену с новорожденным мальчиком.

Мальчик этот был старший мой брат Николай.

Вернулся домой отец только в начале 1922 года. Коле шел в это время пятый год. Он встретил отца восторженно. Мать никак не могла притти в себя. Она то плакала, то начинала смеяться. Дед постарел. Он, впрочем, был попрежнему резок в разговоре, держался подтянуто и, несмотря на хмурый свой вид, любил пошутить.

Вечером собрались друзья. Отец рассказывал про гибель бронепоезда «Старозаводский рабочий», на котором он служил артиллеристом, про Ростов, про Батайск. Он рассказывал, опуская все тяжелое и печальное, останавливаясь больше всего на смешных и веселых случаях. Старозаводцы, перебивая друг друга, рассказывали про голод и про разруху и тоже вспоминали больше веселое и смешное. Мать слушала рассказы отца и смеялась вместе со всеми, а потом уходила в соседнюю комнату и плакала там одна, потому что она угадывала за веселыми рассказами отца бессонные ночи, смертную тоску, страшное напряжение воли. Про голод и про разруху, которые они пережили здесь, в Старозаводске, она все знала сама.

Брат Николай не ложился спать. В суматохе о нем забыли. Он тихонько сидел за столом, стараясь не обращать на себя внимания, и слушал рассказы отца. Хотя ему было только четыре года, он ясно запомнил этот вечер, керосиновую лампу на столе, воблу на тарелках, водку в стаканах и смеющиеся, веселые лица старозаводцев. Он уснул под рассказы, и ему свилась веселая война, смеющийся отец, веселая стрельба из нарядных пушечек.

Он не мог еще знать в четыре года, про какие тяжелые и страшные вещи можно рассказывать, весело смеясь.

Время игр и драк

В то время, как брат Николай сидел за столом и слушал рассказы отца, в соседней комнате на кровати спала маленькая двухлетняя девочка, спала и порою всхлипывала во сне. Это была Ольга, названная моя сестра, привезенная отцом с фронта. История ее такова. Когда отец служил в дивизии Котовского, был у него друг, одесский грузчик — Алексей Иванович Сошников. Это был огромный, широкоплечий парень, необычайной силы и храбрости. В свободные вечера, после походного дня, Сошников рассказывал отцу об Одессе, а отец Сошникову о Старозаводске. У Алексея Ивановича в Одессе осталась жена. Он показывал отцу ее фотографию. Это была маленькая худенькая женщина, гречанка, дочь одесского моряка и контрабандиста. Полюбив Алексея Ивановича, она бежала из отцовского дома, потому что отец не хотел ее выдавать за грузчика. Вечерами она сидела у мужа на коленях, прижимаясь головой к широкой его груди, и пела ему грустные и протяжные песни контрабандистов. Через год после брака она родила ему дочь, голубоглазую, как отец, темноволосую, как мать.

Сошников и отец сговорились, что если один из них погибнет — другой поможет семье погибшего.

В конце 1921 года Алексей был убит. Его похоронили у дороги, и Котовский помянул его перед строем.

Демобилизовавшись, отец прежде всего поехал в Одессу. Семью Алексея он нашел в ужасающей нищете. Жена была больна сыпным тифом и лежала в бреду. Дочку подкармливали соседки. На другой день больная умерла. Отец купил гроб, нанял телегу и один проводил покойницу на кладбище. В тот же день он выехал домой вместе с двухлетней девочкой. Он рассказал все это матери очень коротко, не вдаваясь в подробности, — отец не любил сентиментальных историй, — и, погладив девочку по голове, сказал: «Пускай растет — Кольке подруга будет». Мать не спорила. Очень скоро она и сама привязалась к девочке.

Когда я начинаю себя помнить, разница между родными детьми и приемной дочерью уже не чувствовалась ни в чем.