У городских ворот

Он обвел всех глазами с таким видом, как будто продемонстрировал удивительнейший фокус.

— Смех, — повторял дед, — ну, просто смех!

Ольга тоже сияла. Она сказала радостно:

— Смотрите, пожалуйста, ничто вас не берет, Федичевы. Война не война, — вы все такие же!

Она посмотрела на меня и покачала головой.

— Вот только Лешка вырос. Знаешь, что я тебе привезла, Лешка? Бритву.

Я смутился и покраснел от удовольствия.

— Бритву? — переспросил я.

— Ой, не могу! — восхитился дед. — Лешке — бритву! Вот смех! Слышишь, Саша?

— Нет, — перебил отец, — ты расскажи, как ты сюда добралась. В самое пекло. Вот ведь какая сумасшедшая.

Ольга стала рассказывать нарочито небрежным тоном:

— А очень просто. Слушала, слушала сводки, ну, думаю, верно, уж дед созывает свой клан на битву. А что ж, думаю, я разве не старозаводская? Разругалась с Пашкой и приехала.

— Ах, дура какая! — Дед был в полном восторге. — Да ведь тут же война!

— А как пробралась? — удивился отец. — Сюда ведь не пускают, наверное?

— Не пускают, — подтвердила Ольга, страшно гордая, что она все-таки здесь. — До начальника тыла добралась. Сначала долго меня отговаривал. Потом заорал и ногами затопал. А я знай себе твержу свое: «Извините, мол, но, как коренная старозаводская, должна быть со своими». Махнул он рукой и говорит: «Езжайте куда хотите, только убирайтесь с глаз моих долой». Тогда я обнаглела и говорю: «Вы бы мне помогли добраться». Он как на меня посмотрел, я думала — убьет сейчас. Даже зашелся весь! А потом ничего. Велел посадить на попутную машину да еще на прощанье поцеловал. Славный такой старикан.

Вдруг мать заволновалась:

— Что же это я сижу? Ты ведь с дороги, голодная. Все сейчас же идите чистить картошку!

Начались споры. Ольга тоже хотела чистить, но ее не пустили. Калашниковы требовали, чтобы им дали ножи, в конце концов, все-таки Василия Аристарховича и Ольгу оставили в столовой. Я сначала пошел со всеми, но потом воспользовался суматохой и пролез обратно. Очень мне хотелось послушать, что Ольга рассказывает. Они сидели с Калашниковым друг против друга, и Ольга говорила:

— Видите ли, промышленность там сейчас выросла и должна еще вырасти. Павлу поручено в два месяца пустить электростанцию, которая должна была быть готова только к концу сорок второго года. То есть не ему одному, конечно, — целой группе инженеров. Работа очень большая, работает он очень много. Велел вам кланяться, очень ждет вас к себе.

Калашников слушал внимательно, глядя в упор на Ольгу.

— Что же, — спросил он, — его забронировали?

— Ну, конечно.

Калашников кивнул головой.

— Так, так. А как он отнесся к вашему отъезду?

— Не хотел отпускать. Долго спорили. Но я ведь, знаете, какая? Я на своем настояла. Потом захотел ехать со мной. Бегал, хлопотал, но, разумеется, ничего не вышло. Кто ж его отпустит в такое время?

— Так, так, — кивал головой Калашников. И смотрел на Ольгу внимательно и очень серьезно.

В это время на кухне меня хватились, стали звать, и я, зная, что в такие минуты с матерью шутки плохи, пошел. У меня было при этом такое огорченное лицо, что Ольга засмеялась и сказала:

— Знаете что, Василий Аристархович? Пойдемте к ним в кухню. Работать нам не дают, так, по крайней мере, постоим, поболтаем.

— Так, так, — сказал Василий Аристархович невпопад, очевидно, думая о чем-то другом, и мы все трое пошли на кухню.

Снова начались беспорядочные разговоры. Ольга рассказывала про Тбилиси, и про дорогу, и про то, как на машине ее какие-то командиры угощали колбасой, потом Николай вполголоса рассказал ей про дядю Сашу, — почему он у нас и почему он такой скучный, — и она очень за него огорчалась.

Наконец Ольга вспомнила, что ей надо умыться с дороги. Анна Александровна пошла ей помогать. У матери были рассеянные, отсутствующие глаза. Она вымыла очищенную картошку и бросила ее в бурлящую воду.

— Ну, — сказала она, — теперь идите, накрывайте на стол.

В этот момент где-то, как мне казалось — над самой крышей нашего дома, раздался свист, такой, какой я уже слышал сегодня в поле, и потом глухо ухнуло совсем рядом.

Я посмотрел на отца.

— Слыхали? — сказал он. — Уже начали землю взрывать. Приказано склады под землею строить на случай бомбежки.

— Да, да, — сказал дед. — Теперь, наверное, всю ночь будут взрывы устраивать. Ну, пошли.

Мать посмотрела на нас всех так внимательно, что мы невольно задержались в дверях.

— Как вам не стыдно, — сказала она очень спокойно. — Почему вы думаете, что если вы можете держаться спокойно, то я не могу? Неужели я не понимаю, что где-то на нашей улице рвутся снаряды? Или вы думаете, мне неизвестно, что немцы под самым городом? Кажется, мы с тобой, Алексей Николаевич, не первый год женаты? Нехорошо!

— Ты, мать, не обижайся, — смущенно сказал отец. — Это мы для порядку больше. Чтоб паники не создавать.

— Так вы эти порядки бросьте, — сказала мать. — Ну, идите, накрывайте стол.

В это время в дверь просунула голову Ольга. Она, видимо, была полураздета, потому что тщательно пряталась за дверью.