У истоков Броукри (СИ)

Поднимаюсь и отряхиваю юбку. На мне теплый джемпер, и я немного вспотела. Вот уж отличное расследование. Я ничего не узнала, кроме того, что девичья фамилия матери Штольц. Это, конечно, странно, но не дает ответа на вопросы. Я покачиваюсь в сторону и гляжу на пустые бокалы под виски. Они отполированы так, что блестят даже в темноте. Я беру один из них, потом ставлю обратно, затем как-то грустно выдыхаю и облокачиваюсь спиной о книжный шкаф. Что я пыталась здесь найти? Чего ожидала? Все трудней верить в себя, когда ничего не выходит, и всякая надежда тает на глазах. Неужели мне придется отойти в сторону и просто дождаться своей участи?

Внезапно я чувствую, как одна из книг за моей спиной проваливается в пустоту. Тут же я оборачиваюсь и с ужасом замираю, прикрыв ладонями рот. Сердце подлетает куда-то к горлу и едва не раскалывается от страха, ведь я только пытаюсь быть сильной, а внутри не могу избавиться от дрожи, возникающей каждый раз, когда я представляю себе отца в гневе. Растерянно опускаю руки и шепчу:

— Не может быть.

Кажется, я нашла тайник. Задела плечом книгу, а она оказалась ручником. Поверить не могу! Передо мной небольшое углубление, размером с пятилитровую канистру. Внутри нет ничего, кроме деревянной шкатулки. Решительно достаю ее. Неужели я нашла то, что искала? Неужели там мои документы, справки? Хоть что-нибудь!

Я открываю коробочку и вижу стопку старых, потертых фотографий. Каждая из них особенная, иначе бы отец не прятал их в тайнике. Листаю снимки, увлеченно прикусывая губы. На одной фотографии — моя мама, Сьюзен де Веро, еще совсем молодая, возможно, моего возраста. Она такая красивая, что у меня перехватывает дыхание. На ее лице улыбка яркая и счастливая, на плечи спадают непослушные золотистые локоны.

— Мам, — почему-то шепчу, прикоснувшись пальцами к снимку, как будто он смог бы в ту минуту меня согреть. Как странно. Я никогда не видела ее такой.

Встряхиваю головой и смотрю дальше. Родители стоят у ворот нашего особняка. Не знаю, что и думать, когда вижу их сплетенные руки. Вот это да.

Следующее фото и вовсе лишает меня воздуха. Мама сидит у камина, держа меня на руках, убаюкивая, хотя я уже совсем не маленькая. Возможно, мне три или четыре. Рядом во все тридцать два зуба улыбается Мэлот. А позади — Рождественские венки. В груди все вспыхивает от неясной мне обиды. Это же я, да, я на снимке! Мама меня обнимает! Меня! Но я ничего не помню, и оттого начинаю злиться. В эту секунду до меня вдруг доходит, что когда-то моя семья была нормальной. Что это за параллельный мир? Что за иллюзия?

Резко убираю снимок в сторону и глубоко втягиваю воздух.

Моргнув пару раз, продолжаю перелистывать фотографии. Мне попадаются какие-то моменты из жизни: Мэлот на кухне, мама в сарафане на фоне низких, пышных деревьев. Я уж думаю, что ничего меня больше не удивит, но неожиданно натыкаюсь на снимок сразу нескольких человек. Его сделали давно, когда мне было лишь пять или шесть. На веранде, около пышного куста роз стоят шестеро человек: мои родители, отец Конрада — Демитрий Бофорт, шериф Верхнего Эдема, неизвестная мне женщина с русыми прямыми волосами и кривой родинкой над губой, Дэбра Обервилль и ее брат — Кристофер. Мои глаза ползут на лоб от удивления. Я сжимаю в пальцах снимок и не верю, что вижу всех этих людей здесь, будто бы друзей, будто бы хороших знакомых. Они улыбаются, соприкасаются локтями, у них счастливые, открытые лица богачей, которые поселились в раю и обеспечат красивую жизнь своим детям. Вершители судеб, верхушка Эдема. Они не просто так оказались тут, и не так уж просто их связь оборвалась. Лишь отец Конрада сейчас частый гость в нашем доме. Куда же пропали остальные? Почему Дэбра никогда раньше не говорила о том, что знала мою мать? Что они были подругами? Еще она никогда раньше не упоминала о том, что ее братец отсиживается в больнице для умалишенных! Как же он там оказался, если был лучшим другом моего отца, самого Эдварда де Веро? Если, конечно, мой папа сам и не запер его там. Ох. Виски пульсируют от странного трепета.

Я опускаю снимок и прикрываю глаза.

Что это значит? И куда теперь я должна вломиться, чтобы найти ответы?

ГЛАВА 11.

— Я просто не могу в это поверить, а ты? — Лиз толкает меня в бок. — Это не этично. У нас у парня вырезали сердце, а они не отменили осенние танцы.

Я киваю, пусть и не слушаю подругу. С того самого дня, как я нашла фотографии в кабинете отца, мне всегда хочется абстрагироваться и превратиться в воздух, исчезнуть. Я не спала ночами, ломала голову над тем, что произошло и почему папа скрывает эти фото, но ответов нет. Просто нет, и все тут. Наверняка, выгляжу я ужасно. Мне стало наплевать на то, как собраны мои волосы. Стало наплевать на то, поглажена ли моя блузка. Какой во всем этом смысл, если вдоль Броукри ходит сумасшедший, желающий причинить мне или моим близким вред?

— Ты здесь?

— Лиз, не сейчас.

— Ох, ну, что с тобой?