У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)

И Совет сначала сочувственно отнесся к такому плану, но в конце возобладало другое мнение, а именно, что, поставив своей целью реализацию Кючук-Кайнарджийского договора, Россия сама не должна нарушать его условий, а следовательно, не должна вмешиваться в татарские дела. В соответствии с этим решением в декабре 1775 г. Е.А. Щербинину, представлявшему Россию в Крыму, был послан рескрипт «о неисполнении ныне плана калги-султана».

Однако Порта все же признала Девлет-Гирея крымским ханом. Более того, Константинополь поставил вопрос о превращении его власти в наследственную. Россия, которая до этого сама продумывала эту идею, сразу же отклонила турецкое предложение: закрепить власть на полуострове за столь враждебно настроенным к России ханом было не в ее интересах.

Тем временем турки продолжали все дальше отходить от выполнения Кючук-Кайнарджийского договора. Они приостановили платежи контрибуции, возобновили назначения крымских судей и таможенных чиновников. Готовясь к военным действиям в Крыму, Турция посылала таманскому военачальнику деньги и артиллерийские орудия.

Поступали сведения и о действиях Девлет-Гирея: он готовил лодки для предполагаемых десантов в Еникале и Керчь с таманской стороны. Отказавшись признать договор, заключенный между Россией и Крымским ханством в 1772 г., он объявил кабардинцев своими подданными, лицемерно сославшись при этом на Кючук-Кайнарджийский договор. Наконец, летом 1776 г. в Петербург поступило сообщение коменданта Еникале о прибытии в Крым переодетых французских офицеров для осмотра и укрепления крымских крепостей.^{1473}

Одновременно с военной подготовкой в Турции велась соответствующая пропаганда. Шведский дипломат Мураджа д'Оссон услужливо разрабатывал для турок теорию «османского халифата», причем из «духовного» господства султана над мусульманами «всего мира» выводилось более реальное — политическое господство. Русским дипломатам приходилось бороться и против этой теории. Когда турки/ссылались на то, что не только Крымское ханство, но и все мусульманские страны, в том числе Индия, признают духовную власть турецкого султана-халифа, Н.И. Панин резонно возражал: «Когда турки сами ссылаются на пример Могола, признающего калифство в особе султана, то б мы весьма не прочь были, чтоб с ханами крымскими не более духовного сопряжения заведено было, как сколько может настоять у Порты с Моголом индейским».^{1474}

Наконец, Османская империя вполне раскрыла свои карты. Угрожая разрывом, она потребовала от русского правительства «отступить от независимости татар, возвратить Кинбурн и оставить ей во владение Таман».^{1475} Только после этого Петербург приступил к ответным активным действиям. 23 ноября 1776 г. Россия ввела свои войска в Перекоп. В то же время она решила оказать поддержку и Шагин-Гирею.^{1476}

Очевидно, что в сложившейся ситуации преимущество было на стороне России: после Кючук-Кайнарджийского мира ее позиции стали еще более сильными, чем прежде. Владея Керчью, Еникале и Кинбурном, русское правительство могло в любое время направить оттуда свои войска в центр Крымского полуострова. Было нетрудно также подтянуть войска с Украины на линию Перекопа. Турция же имела небольшой гарнизон в.Тамани и более значительный в Очакове; для подвоза вооруженных сил по морю ей требовалось значительное время. Кроме того, в результате переселения части ногаев на Кубань во время войны 1768–1774 гг. заметно ослабела военная мощь татарского войска.^{1477}

Однако в планы Петербурга не входило возобновление военных действий. Слишком трудным оказался путь как к миру в недавно закончившейся войне, так и к его ратификации, слишком сильно потрясла господствующий класс крестьянская война Е.И. Пугачева, чтобы правительство решилось рисковать уже достигнутыми результатами. Оно избрало другой путь — мирного урегулирования конфликта. Движение войск на Перекоп и сопровождавшая его концентрация русских войск на границах Крымского ханства и на Дунае носили, по логичному мнению Е.И. Дружининой, характер только военной демонстрации.

В связи с вводом войск в Перекоп русское правительство 22 ноября предъявило Турции декларацию. Здесь излагались все нарушения Кючук-Кайнарджийского договора со стороны Турции: Порта позволила себе, говорилось в декларации, «не только вмешиваться прямым образом и под разными предлогами в суверенное правление крымских татар, смещать их ханов, назначать судей и таможенных сборщиков, посылать войска в эту страну и распространить свою власть на ногайские орды, утвердить в качестве крымского хана Девлет-Гирея с подчинением ему кабардинцев, которые никогда не принадлежали ни Порте, ни Крыму, — она позволила себе также требовать в заявлениях султана и великого визиря, сделанных послу князю Репнину, чтобы свобода и независимость татарских народов в их политическом и гражданском состоянии была совершенно упразднена и чтобы под власть султана были возвращены места, уступленные России: Керчь, Еникале и Кинбурн».^{1478}