У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.)

В результате когда в ходе Семилетней войны в качестве основного варианта линейного корабля окончательно победила идея 74-пушечника, английский флот был представлен отличными образцами этих судов. В частности, британские 74-пушечные линейные корабли полностью доказали свой высокий уровень, продемонстрировав идеальный компромисс между вооружением и мореходностью (еще и при сравнительно небольшой стоимости постройки). Во всяком случае, английские авторы единодушно дают новым британским кораблям высокие оценки. Так, Д. Ховарт (D. Howard) пишет, что «первые же 74-ггушечники были уже ничем не хуже французских проектов (считавшихся тогда образцовыми. — Авт.)».[299] По мнению авторов же работы «Британские парусные линейные корабли», «когда в 1761 г. спроектированный Слейдом 74-пушечный HMS “Bellona” сумел захватить более крупный французский 74-пушечный “Courageux”, превосходство британских кораблей стало несомненным».[300] Наконец, Б. Лейвери (В. Lavery) пошел еще дальше, указав, что решительная победа в Киберонской бухте над флотом, имевшим примерно равную численность, «положила начало череде английских побед, завершившихся триумфом при Трафальгаре… Ансон дал флоту новые корабли и новый дух, превратив флот в разрушительную боевую силу, которой Нельсон сумел эффективно воспользоваться (курсив наш. — Авт.)». И хотя Б. Лейвери здесь, безусловно, упростил ситуацию, и до действительно крупных английских побед была еще и череда неудач в Войне США за независимость 1775–1783 гг., тем не менее, достигнутые англичанами в Семилетней войне успехи сыграли более чем важную роль. В частности, начало активной замены старых 60- и 70-пушечных линейных кораблей новыми 64- и 74-пушечными, причем в первую очередь именно 'последними, давшими англичанам весьма грозное оружие, действительно имело для английского флота судьбоносное значение, ведь в целом по качеству своих кораблей он пока существенно уступал главным врагам — французам.

Кстати, не намного менее важные изменения произошли в английском флоте и в классе фрегатов. В частности, в 1757 г. появился первый 32-пушечный фрегат с 12-фунтовой батареей. Он назывался «Sautgempton» и имел на вооружении 26 12- и 6 6-фунтовых орудий. Положив начало стремительному развитию английских фрегатов, он тем самым покончил с прежним господством 20–28-пушечных судов этого класса с 9-фунтовыми пушками.

Однако по справедливости надо признать, что, несмотря на все отмеченные выше достижения англичан, их флот продолжал пока в целом уступать французскому, который как по линейным кораблям, так и по фрегатам по-прежнему сохранял качественное превосходство и в отношении добротности постройки, и в отношении совершенства конструкции. Именно французские суда направляли общее развитие военного кораблестроения и оказывали влияние на создание английских аналогов. В частности, захваченный англичанами в 1744 г. 74-пушечный линейный корабль «Invisible» вызвал появление в 1755–1759 гг. указанных нами выше линейных кораблей Дублинского класса.^{1787} Взятые же в 1757 г. 38-пушечный фрегат «Bon-Ami» (8 18-, 28 12- и 2 6-фунтовых пушки) и в 1759 г. 36-пушечный фрегат «Danae» (28 12-фунтовых и 8 6-фунтовых пушек) привели к появлению в составе английского флота в следующей войне (Войне США за независимость 1775–1783 гг.) фрегатов аналогичных рангов: «Flora» открыл в английском флоте эпоху 36-пушечников, а фрегат «Minerva» — 38-пушечников. Кроме того, был использован и пленный линейным кораблем «Bellona» 74-пушечник «Courageux».

В завершение отметим также, что Семилетняя война была первой крупной войной, в которой Англия уже не посылала на материк собственные войска, а воевала только одними деньгами, а не солдатами. Эта война, равно как и последующая, по словам фон Мальтцана, отличалась тем, что колонии приобретали для европейских государств все большее значение и создали между ними такую зависимость, какой до тех пор не существовало. Чем обширнее делались области, занятые европейцами по ту сторону океанов, и чем теснее эти области входили в связь с государством как производители колониальных товаров, без которых уже не мог обходиться европейский рынок, или как потребители отечественных товаров, — тем необходимее делалось поддерживать морскую силу, обеспечивающую сообщения колоний с метрополией, а вместе с тем возрастало и значение этих колониальных морей. Таким образом, главный театр войны в европейских водах постепенно распространился на второстепенные театры в колониальных водах, а господство на море должно было создать между ними как бы мост, так как сила сопротивления колоний находится в прямой зависимости от источника силы — метрополии. Это очень важное замечание А.Т. Мэхэна. Между тем, оно полностью подходит и для ситуации с Турцией, богатые и стратегически важные провинции которой соединялись с ядром империи Черным и Средиземным морями.