У истоков исторической правды

Здесь же 48 дворян, то есть родов, перешло в католичество и побраталось с польскими дворянами. И только в 1563 году король Польши и Великий князь Литовский Сигизмунд-Август принял грамоту, по которой как православные, так и католические литвины могли назначаться на государственные должности. Со временем многие литвины-католики стали «поляками». И по сей день нет среди белорусов единства, а раскол стал главным врагом этноса, хотя причины его меняются.

Кто из представителей белорусских, не летувисских, как говорят ученые, родов, выделившихся хотя бы из рода Гедиминовичей (Чарторийские, Олельковичи, Сангушки, Ягеллоны, Трубчевские, Вишневецкие, Збаражские, Лугвеновичи и другие) живут среди нас сейчас? Где же белорусские Радивилы, Сапеги, Острожские? Зато такие фамилии можно очень часто встретить в современной Польше.

Но это только одна сторона медали. Россия со своим стремлением присоединить «извечно свои» западные земли ВКЛ внесла свою лепту в проблемы белорусов. А такие фамилии когда-то магнатских родов ВКЛ звучали и звучат сейчас в истории России: Хованские, Голицыны, Куракины, Щенятьевы, Трубецкие, Мстиславские, Бельские, Воротынские, Вяземские и другие. Белорусские пассионарии – двигатель этногеза, уходили в соседние комплементарные этносы, укрепляя их и ослабляя белорусский.

Передел частной собственности на землях Беларуси начался сразу же после первого подела Речи Посполитой. Были изданы указы о конфискации местных помещицких усадеб, которые отказались присягать Екатерине II, а также тех, кто принимал участие в национально-освободительных восстаниях 1794 и 1830 – 1831 гг. Была проведена секуляризация церковных владений (обращение государством церковных земель в мирскую). Конфискованные земли с крестьянами раздавались царским вельможам, военным и государственным чиновникам или поступали в казну. К концу XIX в. площадь русских помещицких земель на Беларуси составляла 5,5 млн. десятин – 57,6 %. Паралельно этому шел отток с территории Беларуси обнищавших местных помещиков-пассионариев, участвовавших в восстаниях, и приезд сюда же как самих русских помещиков, так и их помощников.

Наиболее сильное разбавление автохтонного населения в республиках СССР русскими происходило в Беларуси, Молдове, Эстонии, Латвии, Литве и Украине. Но если в прибалтийских республиках русские использовались в качестве рабочей силы, то в Беларуси – на руководящих должностях разных уровней. Таким образом, национальная управленческая элита белорусов отстранялась от управления свой республикой.

Нельзя не остановится еще на одном явлении, как причине понижения пассионарности  белорусского этноса – пьянстве. Еще в середине XVI в. Михалон Литвин писал: «Нет в городах литовских более часто встречающегося дела, чем приготовление из пшеницы пива и водки».  Поэтому утверждение о том, что пьянство – чисто русская черта  характера – только еще один миф. Вот что писал этот же автор о русских: «Он (князь Московский) в такой трезвости держит своих людей, что ни в чем не уступает татарам, рабом которых некогда был; и он оберегает  свободу не мягким сукном, не сверкающим золотом, но железом; и он держит людей своих во всеоружии, укрепляет крепости постоянной охраной; он не выпрашивает мира, а отвечает на силу силой, умеренность его народа равна умеренности, а трезвость – трезвости татарской». При таких строгостях о каком массовом пьянстве в то время могла идти речь?

Что же делать?

И что же делать? О чем говорит этнография?

«Суть этнической регенерации – это частичное восстановление этнической структуры, наступающее после периода деструкции. При инерционной фазе также возможна регенерация. Возможно, что в критический момент найдутся такие люди, которые опять поставят во главу угла не свой личный эгоистический интерес, не свою шкуру, а свою страну, как они ощущают ее, свой этнос, свою традицию».

Любой возраст, как человека, так и этноса таит в себе как недостатки, так и достоинства. Инерционная фаза, в которой находится в данный момент белорусский этнос, имеет одну отличительную черту – вера в своих руководителей. Куда поведут они его – это другой вопрос. Такой возраст этноса очень хорош для созидательной жизни в мирное время. Примером тому может служить хотя бы экономическое  положение Беларуси в послевоенное время в составе СССР.