У истоков Руси: меж варягом и греком

Возможно позиция БСЭ — Фасмера — Ковалева — Данилевского, на мой взгляд, безусловно ошибочная, подспудно базируется на априорном мнении, что слово люди исконно русское, в смысле славянское, и применимо может быть соответственно к автохтонным жителям, а не «находникам» варягам. Но и это совсем не так. Слова люд и люди отнюдь не чисто славянские, вообще не славянские по происхождению. Помимо верхненемецкого Läute [лёйте] — «люди» и древнескандинавского liđ [лиð] с тем же значением, причем в последнем случае с оттенком «способные носить оружие», в том же ряду стоит литовское liaudis [ляўдис] — «народ». Так что слово это есть в разных языках в одном и том же значении. Но кто у кого позаимствовал это универсальное слово? Для ответа на такой вопрос лингвисты смотрят на так называемую продуктивность — наличие и количество в языке словоформ с тем же корнем. Заметь себе, мой наблюдательный читатель, во всех приведенных выше примерах имеется только одна форма, выражающая по сути множественное число люди. Для единственного числа во всех названных языках имеется совсем иное слово: в русском человек (с устаревшим множественным человеки), в немецком Mann (с множественным ограниченного применения Männer), в литовском žmogus (с множественным žmones — «люди» вне связи с laudis). И только у готов, единственных, было не только аналогичное слово leuda [леўда] (вариант liuda [люда]) — «люди, народ», но и единственное число от него leudis (liudis) — «человек». Кроме того имелась и универсальная форма leuþs [леўтс] (liuþs [люте]) — «человек, люди». Наконец, в готском от того же корня имелся глагол leudan (liudan) — «расти, наращивать, возвышать». Так что наиболее вероятно как раз готское, а в более широком плане древнегерманское происхождение этого слова, заимствованного позднее балтекими и славянскими языками, и слово это, следовательно, должно быть применимо в первую очередь к находникам-варягам, а не автохтонам-славянам.

Здесь интересно вспомнить, что одна из трех единиц территориального деления древнего Новгорода звалась Людиным концом вряд ли по имени некой Люды. Поскольку два других конца носили этнически определяющие имена: Славенский и Неревский, — то и Людин конец, населенный, как считается, выходцами из Пруссии, дает основание предполагать, что люда (людь) было самоназванием местных насельников. Так, в частности, могли называть себя, судя по литовскому liaudis, переселенцы-прусы. Но гораздо больше, чем литовское liaudis, сюда напрашивается готское liuda [люда]. Это не к тому, что в Новгороде жили готы (хотя купцы-готландцы, скорее всего, проживали и в изрядном количестве), а к тому, мой читатель-завсегдатай Баскервиль-холла, что там мог жить некий восточногерманский народ, близкий родственник готов, который называл себя людой (людье-новгородцы «Повести»!) или… чудью. Но это отдельная тема, которой мы с тобой, мой читатель-завсегдатай, уже уделяли внимание в свое время¹²².

Возвращаясь же к теме актуальной, с учетом всего рассмотренного следует признать, хотя и вопреки всему и всем: БСЭ, Фасмеру, Данилевскому и т. д., — что полюдье означало вовсе не хождение по людям, а скорее сбор оброка на содержание людей, то есть изначально руси, а впоследствии княжеской дружины как опекунов платящих оброк, данников. Идея опекунства, может быть неожиданная сама по себе, тем не менее дает путеводную ниточку к пониманию еще одного исторического термина с неясной этимологией — названию Руси Гардарики в скандинавской эпической традиции.

Чрезвычайно широко распространена трактовка Гардарики как «Страны городов». Что касается второго компонента — рики, то действительно он в переводе означает «государство, страна» и в этом качестве родствен печально известному немецкому рейх. Но перевод первого компонента как «город» более чем сомнителен. Во-первых, реально городов в древней Руси было очень мало, в чем мы с тобой, мой дотошный читатель, уже имели возможность убедиться. Если же размазать это ничтожное количество реально существовавших в середине X века городов по необъятным русским просторам, то «страна городов» бесследно испаряется. Во-вторых, в самой Скандинавии X века городов и вовсе не было, соответственно не было и соответствующего понятия в скандинавских языках. Компонент гарда- при всем его созвучии русским словам город, град нес совсем иной смысл, который раскрывается историческим образованием на территории Швеции, причем именно X века, известным как konungsgarđr.