У истоков Руси: меж варягом и греком

В то же время, дромитская русь как ветвь готов-грейтунгов могла иметь особый интерес к Среднему Поднепровью, бывшей Руси Первой. Поэтому мне представляется вполне вероятным ее активное участие в создании Руси Второй, Киевской. Именно под таким углом зрения полезно было бы пересмотреть «Повесть» и другие русские летописи, но предварительно очистив их от позднейших наслоений, где под варягами однозначно понимаются скандинавы, а путь «из варяг в греки» начинается в Балтийском море. Тогда и легенда о призвании варягов может обрести совсем иной смысл, и путешествие ап. Андрея будет выглядеть не как эпизод и чудачество блаженного, надумавшего попариться в баньке за тысячи километров от дома, а вполне логичной и типичной миссией крестителя к еще не обращенным ближним родственникам из бывшей Руси Первой, а, может быть, заодно и несколько более дальним, в географическом и генеалогическом смыслах, — чуди.

В этом же контексте интересно было бы пересмотреть пассаж «Повести» о «славянах, прозвавшихся русью». Если этноним «русь» действительно произошел, как считал Куник, от готского hrōþ, что на древнегерманском означало «славный», то и этноним славяне вполне может оказаться простой «калькой» этого готского hrōþ (или hröþ?):

—► заимствование со звуковой адаптацией —► русь;

hrōþ ►—

—► смысловой перевод, «калька» —► славяне.

То есть изначально славяне — это готы hrōþ, основатели Руси Первой, по которым Среднее Поднепровье и получило свое имя в IV веке. Этот топоним сохранился, но со временем адаптировался к языку нового восточнославянского населения и превратился в Русь. Параллельно славянское население, обитавшее на окраинах Руси Первой и имевшее с ней непосредственные контакты, переняло у готов их этноним «славные» и вследствие перевода его на свой язык стало тоже называться славянами.

Тут невольно снова вспоминается сентенция «Повести», уже однажды читанная нами в «Размышлениях»: «Поляне же… были из славянского [готского?] рода и только после назвались полянами [а до этого были грейтунгами?], и древляне произошли от тех же славян [готов?] и также не сразу назвались древляне [до того называясь тервингами?]…».

Новые археологические данные о сосуществовании и контактах в Среднем Поднепровье черняховской и киевской культур в IV–V веках дают возможность умозрительной реконструкции этого процесса.

Согласно Р. Терпиловскому⁵³, «киевская культура, оставленная сравнительно архаическим и этнически гомогенным обществом», соседствует с Черняховской, представляющая собой «археологический эквивалент „державы Германариха“ — разнородного в этническом отношении раннегосударственного образования». Аналогичных взглядов придерживается М. Щукин. «Архаичное этнически гомогенное общество» — это будущие восточные славяне, а «держава Германариха», хотя и разнородная в этническом отношении, — это все же «раннегосударственное образование» во главе с готами. Готская доминанта в Черняховской культуре — это не только естественное предположение исходя из имени его правителя, но и археологическая объективность, проявляющаяся в преемственности от вельбаркской культуры.

Несложно представить себе взаимоотношения Руси Первой, то есть молодого готского государства III–IV веков, с соседним восточнославянским населением. Они были примерно такими же, как взаимоотношения зарождающегося славянского государства IX–X веков, то есть Руси Киевской, с окрестными племенами. Население киевской культуры платило готам дань и постепенно вовлекалось в экономические и культурные процессы в Руси Первой. В частности, Щукин приводит интересный пример⁵⁴ ремесленной «кооперации», когда славяне делали роговые заготовки для трехслойных гребней, которыми славились мастера черняховцы. Думаю, не будет большим преувеличением утверждать, что население киевской культуры, по крайней мере ее пограничных с готами областей, не только поддерживало экономические отношения, но и ощущало некую духовную связь с Русью Первой. Хотя, безусловно, основным определяющим компонентом взаимоотношений соседних народов оставалась дань и необходимость ее выплаты. Перенимание этнонима господ — явление в истории самое обычное, особенно, если эти господа еще и обладают более высокой культурой. Так что «архаичное этнически гомогенное общество», еще не перешедшее на стадию племенных объединений и не имевшее общего этнонима, под культурным воздействием соседнего «раннегосударственного образования» не просто могло, а должно было позаимствовать этот этноним у черняховцев. И стать славянами.