У истоков Золотой реки

Действительно, как только поднялось и стало припекать солнце, намерзшая по ночному морозу ледяная корка сделалась хрупкой, и снег под ней легко подавался под копытами оленей и полозьями нарт. Уже к полудню стало ясно, что двигаться дальше невозможно. Олени надрывались, вытягивая вдруг отяжелевшие нарты из каждой рытвины. Острые края ледяного наста ранили им ноги. Вскоре у оленей передней нарты появились над копытами кровавые ссадины. Сперва пришлось менять местами нарты, выдвигая вперед все новую упряжку, но в конце концов главный каюр остановил транспорт.

— Дальше ходи нельзя. Будем отдыхай, чай пей, кушай! Таким образом, за первую половину первого дня они успели

пройти всего-навсего десять километров.

— Видно, и в самом деле днем придется отдыхать, а ночью идти! — сказал, присаживаясь на край нарты, Билибин.

Его красивое удлиненное лицо сильно загорело за последние месяцы. Выросшая за зиму длинная русая борода делала его похожим на молодого боярина.

— Ты знаешь, Валентин, — продолжал он задумчиво. — Вот мы с тобой ищем и разведываем золото, а делаем все это кустарно, по своему разумению. А почему это? Да просто потому, что нам не у кого учиться. Не только учебника такого нет, но даже сборника рецептов какого-нибудь и то не имеется. А ведь россыпи есть разные, и искать и разведывать их нужно тоже по-разному. Я вот думаю, что мы все ищем донные речные россыпи, а ведь их, конечно, много всяких типов, да только мы еще не знаем, как и где их искать. А нужно бы нам сойти с этой дедовской тропинки и пробить новую дорогу в россыпной геологии.

— Конечно, — ответил, тоже присаживаясь, Цареградский. — Вот на Безымянном и Среднекане я заснял несколько ступеней речных террас. Каждая из них отмечает какую-то определенную стадию врезания долины и, следовательно, определенный этап разрушения коренных источников золота…

— Ты хочешь сказать, что каждому из этапов и каждой террасе

соответствуют свои россыпи? Я уже об этом думал. Разумеется, если на каком-то уровне уже была россыпь, а долина затем врезалась в этот уровень, но часть его сохранилась в виде террасы, то с уцелевшей ступенькой террасы должна была бы сохраниться и лежащая на ней россыпь…

— Вот именно! Я убедился в этом, когда нашел золотоносные порфировые дайки на Среднекане. Ведь в них богатое золото, а прямо под ними широкая, покрытая мощным чехлом галечников терраса. Куда же золоту из этих даек деваться, как не на террасу, которая когда-то была дном долины? Я уверен, что там должна быть россыпь!

— Да, россыпь Раковского, вероятно, не связана с твоими дайками, а если и связана, то лишь частично. Многократно повторявшееся врезание долины должно было сопровождаться столь же многократным перемывом и переотложением золота. Мне бы очень хотелось проследить россыпи золота, образовавшиеся на разных расстояниях от коренных источников, и в частности россыпь, лежащую непосредственно на месте размыва ее коренного источника. Она должна иметь совсем неокатанное золото!

— Обычным лотковым опробованием найти ее будет нелегко. Ведь в таких россыпях очень слабо да и, наверное, неравномерно выражено обогащение. Поэтому всякая проба будет более или менее случайной. Неперенесенные россыпи нужно искать вблизи коренных источников, например у кварцевых или порфировых жил с золотом.

— Кстати, о многократном перемыве, — вдруг вспомнил Цареградский. — Ты знаешь, ведь я нашел на некоторых водоразделах Среднекана хорошо окатанную гальку! Я и забыл тебе сказать! И потом, взгляни-ка назад! Видишь: все поверхности водоразделов находятся примерно на одном уровне?

— Верно! — Билибин повернул голову и внимательно оглядел горизонт. — Отсюда это видно довольно ясно. А с перевала будет еще заметнее.

— Может, прикинуть их нивелиром? — сказал Казан ли. — Тогда не нужно будет гадать, единый ли у них уровень.

— Мне кажется, — продолжал Цареградский, — что эта поверхность выравнивания была когда-то здесь всеобщей. Лишь потом эта древняя равнина стала медленно подниматься и образовала плоскогорье, в которое и врезался Среднекан.

— Гм… Очень заманчивая идея! Но доказать ее на таком маленьком клочке земли невозможно… Ведь плоскогорье могло быть и изначала таким же высоким, как воображаемая плоскость среднеканских водоразделов!

— При этом варианте было бы труднее объяснить такое громадное врезание новой долины Среднекана: ведь оно достигает восьмисот метров. Но вообще ты прав, Юра: нужны более обширные доказательства!

Такие и похожие на этот разговоры два молодых геолога вели между собой во время длинного пути, когда им больше чем обычно приходилось бывать вместе. В подобных разговорах, которые, впрочем, не всегда были мирными, оба первооткрывателя проверяли течение своих мыслей и правдоподобность возникших у них объяснений.