У Южного полюса

горные вершины блестят в солнечных лучах. К Рождеству в доме

проводится «генеральная уборка»; Ивенс и Элефсей собираются

печь пироги и изучают несколько поваренных книг, подаренных

нам перед отъездом из Европы.

Большинство молодых пингвинов по росту уже наполовину

догнало своих родителей. Растут они с невероятной быстротой,

огромное количество корма, которое родители проталкивают

в их вечно пустые глотки, оказывается настолько действенным,

что юнцы быстро развиваются. Они напоминают собой мешки,

набитые сеном до отказа.

Хотя большинство молодых пингвинов достигло уже крупных

размеров, отдельные родители еще продолжают высиживать

яйца. Эти задержавшиеся пары в большинстве своем сами

вылупились только прошлым летом; их легко отличить по тому, что

шеи их еще не вполне почернели. Подросшие пингвины щеголяют

в мягких серых пуховых курточках.

На берегу много морских леопардов. Некоторые гоняются

за нами, когда мы гребем в своих лодках.

24 декабря. Массы больших белых облаков скатываются

на домик с горы позади нас. Термометр поднимается, барометр

падает. Готовится рождественский шторм.

12 часов дня. Шторм с юго-востока обрушивается на нас.

25 декабря. Несмотря на шторм, завывавший снаружи и

рвавший крышу, сочельник прошел вчера очень мило. Были розданы

дополнительные пайки и грог. Мы пели и веселились, делали

доклады, играли в карты, шахматы и сакко и удалились,

наконец, на покой, чтобы увидеть во сне свой дом по ту сторону

экватора.

Шторм бушует все больше. Убито уже много молодых

пингвинов; часть погибла от каменного дождя, сопровождавшего

шторм, часть от снежной бури.

Ветер дует страшный, и все говорит за то, что нам нужно

ждать дальнейших штормов с юго-востока. Боги ветров еще

раздувают свои меха—это видно по состоянию воздуха.

26 декабря. Мое предчувствие оправдалось. Сегодня

неистовствует ураган.

Нам в утешение Ивенс испек слоеный английский пирог,

он чудесен на вкус и исчезает с такой же быстротой, как роса

на солнце.

27 декабря. Сегодня в седьмом часу шторм стих.

По всему полуострову лежат мертвые молодые пингвины,

убитые бурей. Лишь в очень редких гнездах можно было найти

по два живых пингвина. В большинстве же случаев мать смогла

сохранить жизнь лишь одному из двух отпрысков.

Впрочем, уже тотчас по выходе из яйца оба птенца часто

настолько различаются по величине, что один может быть иногда

в два раза больше другого. Во время шторма более крепкий

выталкивает слабого из гнезда, обеспечивая себе таким образом

лучшую защиту со стороны матери. Мать готова беззаветно

заботиться о потомстве, но не в состоянии часто хорошо прикрыть

обоих птенцов маленькими короткими перышками своих

крыльев.

Первичное оперение пингвинов состоит скорее из коротких

щетинок, чем из настоящих перьев. Сама бородка пера, никогда

не бывающая в длину больше полудюйма, состоит из дудки,

с отходящими от нее под прямым углом маленькими, короткими

и жесткими щетинками.

Даже когда мать-пингвинка целиком расправляет свои

крылья над детьми, то и тогда они получают плохую защиту;

подлинное тепло бывает только непосредственно под нею. Именно по

этой причине так трудно в период высиживания определить

температурные условия, в которых происходит развитие яиц.

То же обстоятельство делает понятным, почему во время сильных

штормов мать обычно обеспечивает сохранность лишь одного

детеныша.

28 декабря в первой половине дня, когда я занимался

изучением некоторых рыб, в палатке появился запыхавшийся Фоуг-

нер и сообщил, что у самого берега нашего полуострова он увидел

на дне необычайное «морское чудовище».

Вооружившись сетями и другими орудиями лова, держа над

головой на манер больших шляп наши гребные лодочки, мы скоро

нашли то место, где Фоугнер обнаружил на морском дне чудовище.

Я тотчас же увидел, что мы имеем перед собой исключительно

крупную медузу.

Теперь дело заключалось в том, чтобы вытащить ее на

поверхность, не повредив при этом огромного колокола и не обломав

метровых щупалец.

По мере того как мы ее вытаскивали, мое изумление все росло

и росло.

Колокол медузы в поперечнике не меньше 29 дюймов был

фиолетового, «сине-красного» цвета. Медуза походила на огромную

шляпу с поднятой кверху бахромой, своей расцветкой

напоминающей шкуру леопарда.

Мы сфотографировали ее, пока она еще находилась в воде,

опасаясь как бы этот изумительный экземпляр не пострадал при

переноске.

После того как было сделано несколько хороших снимков,

причем медуза была наполовину охвачена сетью, мы, сгрудившись

вокруг на трех лодках, подняли ее на лед.

От красновато-желтого и бороздчатого края колокола

отходили длинные, в 4—5 метров, покрытые слизью щупальца. Вес

медузы достигал 90 фунтов.

Интересная находка была перенесена в дом на большом парусе.

Прошло немало времени, пока мы уложили чудовище в большую

железную банку и законсервировали в формалине.

Морская вода, которая всегда была кристально чистой, по мере

того как лето вступало в свои права, казалось, становилась

все более и более прозрачной. Она была настолько прозрачной

что с лодки мы могли наблюдать жизнь в море и на морском дне

словно через чистейшее зеркальное стекло. Временами даже