У каменных столбов Чарына

— Там рыба! — глаза Колоскова сияли, что вовсе не вязалось с его бедственным положением. Огромный сом, едва в агонии не утопивший Колоскова, совсем обессилел и едва шевелил плавниками…

На берегу Колосков курил сигареты и рассказывал, сбиваясь, подыскивая слова и помогая себе жестами.

— Сначала было так… Он ходил внизу, отбрасывал головой приманку. Я боялся его, ей-богу! Как он там ворочался — чудовище! И вот он схватил! Лодку рвануло! Почему я не вылетел — не знаю… Он поволок по протокам и плесам! Таскал долго. Потом стал уставать. Вынырнул у борта лодки! Я ударил… багром! Он нырнул и потащил! Длинный он был, как лодка! Он перестал тянуть и не шевелился. И я устал… Думал, не втащу его. Но справился. Очень просто… Голову приподнял на борт, нажал, навалился и он стал скользить в лодку. Голова была на корме, а хвост на носу лодки. Как он ожил? Непонятно…

— Непонятно… — проворчал Миша. — Ожил бы он раньше, подальше от берега, могли бы и не встретиться. Там дно плохое… Ну да ладно, пропустим по сто за то, что обошлось.

Выпили. Колосков рассказывал, но уже не с таким темпераментом, все больше мрачнел, как-то скис и вдруг заявил:

— А он меня очень расстроил.

— Кто? — Миша рот приоткрыл от удивления.

— Сом!

— Ха-ха! Если расстраиваться из-за каждого сома, то на озере делать нечего…

— Я думал, буду гордиться, — продолжал Колосков монотонным голосом. — Нет, не буду…

— Да брось ты гундеть, — засмеялся Миша, хлопая Колоскова по плечу. — Такой сом — это ящик водки! Завтра приедут знакомые кореша — заберут!

— Я его боялся, — сказал Колосков. — А теперь там пусто…

— Где пусто?

— В той яме!

Миша промолчал, покачал головой и сплюнул сквозь зубы.

Я подошел к берегу. Сом лежал на траве и еще шевелил жабрами, огромный, не меньше двух метров в длину, и, как потом оказалось, весом в девяносто пять килограммов.

ЗЕЛЕНЫЕ ЧАЙКИ

Бурджарское водохранилище, когда плывешь на лодке, не очень привлекательно, даже наоборот — вода мутновата, по всей поверхности плавают какие-то ошметки, а берег усыпан круглыми орешками овечьего помета. Купаться в такой воде неприятно, кроме всего прочего, здесь водятся крупные пиявки с оранжевыми полосками по бокам.

Но стоит забраться на высокий обрыв и взглянуть оттуда, как сразу все меняется. Перед вами дивное озеро с изумрудной водой, прихотливо извивающееся между крутыми желтыми берегами. В обрывах, истыканных норами, гнездятся ярко окрашенные птицы: сизоворонки, щурки, удоды. Но самое удивительное на этом водоеме — зеленые чайки! Будто обрызгало их изумрудной Бурджарской водой, да так и осталось. Сначала думали — летит чайка над водой, а на оперении зеленоватые отблески или что-то в этом роде. Но когда она летела над берегом, было точно так же…

Чайки не могут быть зелеными, это всем известно. Получалось, что хоть не верь своим глазам!

Первым увидел зеленых чаек молодой лаборант Сева. Ему очень хотелось добыть хотя бы одну, чтобы рассмотреть поближе. Но как ее добудешь, да и ружья у нас не было. Однако Сева не унимался.

— Вот и дежурный с насосной станции говорит, что здесь зеленые чайки, — сказал он однажды за обедом, а сам, кажется, что-то задумал.

Так оно и было. Через некоторое время в верховье водохранилища раздался выстрел, а спустя час появился Сева и радостно сообщил:

— Можете не сомневаться — чайки зеленые!

С этими словами он вытащил из сумки убитую птицу. Чайка, а если точнее, — речная крачка, была такой, какой и должна быть: снизу белая, сверху сероватая с темной шапочкой на голове.

Больше всех это поразило Севу, он прямо раскрыл рот от удивления.

— Она была зеленая! Я сам видел!

— Как ты ее добыл?

— Дежурный по насосной застрелил. Ведь зеленая была. Точно, как эта, — он показал рукой на летящую над водой зеленую чайку.

Так и уехали, не разобравшись с чайками, ничего не поняв, кроме того, что был во всем этом какой-то обман…

Я не раз вспоминал чаек, обращался к специалистам-орнитологам, но они пожимали плечами: каждый занимался своим вопросом, а метаморфозы с чайками никого особенно не заинтересовали.

Однажды попалась мне книжка, в которой был рассказ со странным названием «Розовые куропатки». Ведь розовых куропаток в природе тоже нет. Прочитал я этот рассказ и понял, что хоть наши южные чайки и куропатки Колымы по окраске и по месту обитания очень далеки друг от друга, однако, есть в них нечто очень близкое и похожее.

Автор рассказа стрелял розовых куропаток, а когда, дома высыпал их из рюкзака, они оказывались белыми. Это его, понятно, очень удивило. Через несколько лет он случайно наткнулся на статью ученого, который заинтересовался розовыми куропатками, изучил это явление и и объяснил его. Оказывается, окраска птицы зависит не только от пигмента, но и от структуры пера, то есть строения составляющих его щетинок, шипиков, бородавок, от прозрачности роговых пластинок и их расположения. У одних птиц структура перьев, а значит, и цвет, сохраняется долго, даже если птица стала музейным чучелом, у других она разрушается сразу после смерти. К последним относятся розовые куропатки Колымы и зеленые чайки Бурджара.