У каждого пациента своя история

Но внезапно я поняла, что не могу этого сделать. Дотронуться до груди невестки было для меня немыслимо. Джоан уже воображала меня в роли врача – представителя профессии, которой позволяется нарушать личные границы, если есть такая необходимость. Но я не была к этому готова. На тот момент мне еще никого не приходилось осматривать. Я даже не предполагала, насколько странно и неестественно для меня будет это вторжение в интимное пространство другого человека. Я не могла прикоснуться к груди моей невестки. Собственно говоря, я не могла прикоснуться вообще ни к кому.

Акт прикосновения к телу другого человека – это своего рода отличительный знак врача. И хотя с виду тут нет ничего сложного, в действительности с ним связаны немалые затруднения. Кого мы в обычной жизни можем потрогать? Наших возлюбленных – безусловно; наших детей – разумеется. Ну и, пожалуй, родителей – иногда. И больше никого. Конечно, я не учитываю здесь объятия и поцелуи, которыми мы обмениваемся при встрече, похлопывания по плечу или по спине. Эти просто форма коммуникации – выражение дружеских чувств, поддержки или озабоченности. Такого типа физические контакты находятся в пределах вежливого общения. Они всегда короткие и без признака интимности. Объятие или прикосновение, которое продлилось чуть дольше или было чуть теснее, немедленно вызывает чувство тревоги, потому что мы привыкли соблюдать правила взаимодействия в обществе.

В медицине – у постели больного или на смотровой кушетке – мы прикасаемся к тем, кого лечим, но это совсем другое прикосновение и другой вид взаимодействия. Вторжение в личное пространство здесь происходит с соблюдением эмоциональной и интеллектуальной отстраненности. Вы не ждете, что друг или любимый будет осматривать вас беспристрастным и оценивающим взором. Им мы позволяем вторгаться в свое личное пространство и физически, и эмоционально, потому что понимаем – они смотрят на нас сквозь призму любви.

Интимность физического осмотра нисколько не похожа на соприкосновения с друзьями и семьей. При физическом осмотре «призма любви» отсутствует. Врач и пациент – чужие друг другу люди. Это может доставлять дискомфорт – как пациенту, так и, зачастую, врачу. В основе этой неловкой интимности, этих вынужденно доверительных отношений, лежит негласная сделка: пациент позволяет врачу смотреть и прикасаться, а врач в ответ делится своими знаниями, во благо пациента. Когда Джоан заболела раком, я знала, что не в состоянии выполнить свою часть сделки. Мне нечего было ей предложить: я хорошо знала анатомию, немного – клеточную биологию, неплохо – генетику, но совсем ничего из медицины. Момент был неподходящий.

Более того, я не представляла, как проводится осмотр. В буквальном смысле. Никто нас этому не учил. Этот предмет начинался на втором году. И, что еще более важно, я пока не умела при нарушении чужих личных границ сохранять ту интеллектуальную отстраненность, которая отличает прикосновения врача. Об этом тоже нигде не пишут; в университетах не читают лекции на данную тему (по крайней мере в моем – нет), но невозможно стать врачом, если не научиться заходить на эту глубоко личную территорию. Медицина – если все-таки считать ее наукой – это наука, опирающаяся на чувства; наука, в которой мы собираем данные о пациенте через прикосновения и другие сенсорные каналы, чтобы поставить правильный диагноз. Большинство пациентов не против того, чтобы врач дотрагивался до них. Они этого ждут. Я знала, что мне придется прикасаться к пациентам. Но, как стало ясно тем вечером на кухне у моей невестки, сначала я должна была этому научиться.

На медицинском факультете, начиная с занятий по анатомии, будущих докторов учат ориентироваться в функционировании организма, разбирая его на составляющие. В результате вы, как минимум, привыкаете отстраненно смотреть даже на самые интимные части тела. Кому-то этот взгляд может показаться признаком неуважения, но для врача клинический объективный взгляд, скажем, на женскую грудь – это возможность увидеть ее лишенной всех внешних, в том числе сексуальных, подтекстов. Нас учат рассматривать грудь как отдельный объект.

Когда вы прощупываете грудь, под мягким слоем жира ваши пальцы начинают ощущать правильно структурированные плотные слои железистой ткани. Под кожей, на которую испытующе надавливают наши руки, грудь организована гораздо более упорядоченно, чем может показаться снаружи. Пальпировать женскую грудь нас учили в середине второго курса. Пациентка-инструктор, специально обученная техникам такого осмотра, прошла со мной и еще тремя студентами из моей группы от начала до конца этого процесса – используя свою грудь как тренажер, на котором мы практиковались.