У каждого свое зло

— Ну, положим, деньги — не самое главное в нашей жизни, не так ли? отозвался толстяк, теперь уже откровенно разглядывая ее. Впрочем, не забывал он и о главном своем деле — машина резво рванула вслед за «Жигулями» с Николаем. Несколько раз толстяк пытался завести с ней игривый разговор, но Алла, голова которой была занята собственными проблемами, отвечала не очень впопад, так что толстячок начал даже проявлять признаки недовольства и как-то странно принюхиваться к воздуху в салоне. «Ну и черт с тобой, — подумала она, — нюхай, морда!»

Наконец «Жигули» встали — случилось это на Большой Грузинской.

— Ну вот мы и приехали, — щедро улыбнулась она водиле. — Сейчас я вам напишу свой адрес… видите ли, я забыла сумочку…

— Э-э, нет, дорогая! — сразу ожил толстячок, недвусмысленно кладя руку на ее бедро. — Любишь кататься, люби и в саночках возиться!

Если бы подобное произошло хотя бы неделю назад, Алла Валентиновна Ухтомская стушевалась бы, не зная, как отделаться от нахала. Но теперь, когда она успела сначала стать соучастницей кражи, а потом и свидетельницей убийства, она чувствовала свое безусловное превосходство над любым похотливым владельцем какой-то там дерьмовой иномарки. Поэтому она лишь брезгливо посмотрела на толстяка и, хрипло сказав: «Убери ветки, боров!» спокойно вышла из машины, оставив ошеломленного толстяка размышлять о крайнем падении нравов.

«Боже, что это со мной? Откуда? Впитываю в себя всякую дрянь…»

Когда Алла оглянулась, «пежо» уже исчез. Держась поближе к стене, она двинулось вдоль серой громады дома, возле которого остановился человек, нарушивший все ее планы. Мысленно она снова удивилась себе. Ей совершенно не жаль было Димона, ей не жаль было даже Игоря, так бесславно кончившего свои дни.

«Для чего, для чего я слежу за этим страшным мужиком? — размышляла Алла, наблюдая, как вылезший из машины Николай роется, что-то делает в салоне. — Неужели я, Аллочка-цыпленочек, как называла меня когда-то мама, и впрямь решилась отомстить этому гнусному типу? Поразительно! И что характерно, я думаю только о себе. А ведь, скорее всего, именно он убил Игоря, изувечил этого бедного Диму… пусть глупого, порой хамоватого, но… человека, с которым я даже спала… Впрочем, постель — она и есть постель, то, что происходит в постели, в другое время не имеет никакой цены… Но зачем, зачем я сейчас поперлась за этим бандитом? Ведь если он заметит меня, то, даже не задумываясь, свернет мне шею. Вот тогда и будет Аллочка цыпленочком… со свернутой шейкой…»

Шлыков тем временем запер «Жигули» и скрылся в одном из подъездов огромного дома. Алла на всякий случай выждала минуты полторы и на цыпочках проследовала за ним — в прохладное парадное. Николай, видать, сильно притомился — даже не потрудился защелкнуть за собой дверь на кодовый замок, а сейчас поднимался наверх на лифте, хотя, как она слышала, у людей подобного сорта езда на лифте считалась как бы дурным тоном или плохой приметой… Алла запомнила этаж — шестой, это было просто установить по светящемуся указателю над кабиной. Она осторожно, на цыпочках, одолела половину последнего пролета, прислушиваясь к звуку хлопнувшей двери. Квартир на этаже было всего три — квартира 13, квартира 14, квартира 15. У нужной ей был, кажется, номер 14. Алла улыбнулась, спускаясь назад, к подоконнику. Как, оказывается, все просто! И как ей повезло, что дом старый, а не современный шестнадцатиэтажный параллелепипед вроде того, в котором сейчас мается глупый невезучий Димон. В новых домах на этаже бывает и шесть, и восемь, и даже двенадцать квартир…

Заместитель начальника убойного отдела МУРа капитан Лагутин, моложавый, подтянутый, до неприличия лучащийся оптимизмом, появился у них на Неглинке с самого утра — поспел как раз к очередной планерке. Засмеялся в ответ на вопрос Дениса, какими судьбами.

— А по дороге на службу заскочил! Бешеной собаке — семь верст не крюк!

Но практически тут же выяснилось, что и не по дороге, и не случайно заехал, выполняя просьбу Грязнова и Турецкого.