У каждого свое зло

— Господи, Алла! — простонал Игорь Альфредович. — Ну при чем тут апостол? Я места себе не нахожу, а тут этот идиотский шутовской тон.

— Все, все, — примирительно сказала Алла. — Больше не буду. Кстати, ты тут как-то, вот на этом же диване, мечтал о том, чтобы завладеть дедовой библиотекой… Вот тебе реальный случай убрать хозяина, другого такого может и не быть. Просто, как апельсин. Ты звонишь Краснову — хоть прямо сейчас — и сообщаешь о смерти его любимого племянника. У него один криз только что уже был, позвонишь — будет и второй, можешь не сомневаться. Не инфаркт, так прямо в ящик сыграет. И все, и придраться не к чему, и никто никогда не осудит тебя за убийство. Связывайся с наследниками, обговаривай условия, предлагай и выступай дальше от их имени… А? Как тебе этот вариант?

Игорь Альфредович смотрел на нее с каким-то ужасом — при всем своем цинизме так далеко он еще не заходил, даже в тайных мечтах. Он схватил стоящую на столе бутылку, собираясь хлебнуть прямо из горлышка, но Алла опередила его, ловко выхватив коньяк из его рук.

— Дорогой, — довольно грозно сказала она, — ты думаешь, я не поняла из-за чего ты дергаешься? Думаешь, это так трудно сообразить, что Завьялов должен был для тебя уворовать что-то у старика, а теперь ты наложил полные штаны? Не трясись так. Мы все одолеем. Только для этого пить совершенно не надо. Нету пока у нас поводов. И праздника нету. Теперь наше с тобой дело ждать Петерсена и быть к моменту встречи с этим золотым мешком во всеоружии…

Да, чего-чего, а такой Аллы Игорь Альфредович увидеть не ожидал. Но, странное дело, ему даже стало легче оттого, что она решила взять всю инициативу на себя. Так получалось, что он вроде бы ни в чем не виноват все, что он делал — он делал не по своей воле…

— «А только волею пославшей мя жены», — бормотал он, глядя, как Алла хладнокровно выливает коньяк в раковину. — «Вот дура, прости, господи. Столько добра извела…»

Денис мысленно прикинул, что им удалось сделать. Вроде и не так еще много, но старт они взяли довольно резво: уже, кажется, известно, кто похитил книги, установлена прослушка в квартире пострадавшего коллекционера, на всякий случай наблюдение за домом. Так всегда — только начни, и факты, словно их что-то притягивает, начинают словно бы сами стекаться в руки. Другое дело, что сейчас пока нет ключа к разгадке, они громоздятся друг на друга довольно бесформенно — этакие кусочки мозаики, которые еще только предстоит сложить в картинку.

— Так, ну, с чего мы начнем, мужики? — начал он ставшую у них с некоторых пор традиционной утреннюю летучку. — Давайте чего поинтереснее. Прослушка уже дала что-нибудь?

— А як же! — обрадовался отвечающий за прослушку Ильюшенко. «Жучок»-то прямо сразу себя оправдал! Оказывается, у старика довольно интенсивная жизнь. Правда, вчера он сам почти не разговаривал, все больше соседка, но все равно. Значит, докладываю. Четыре раза звонил некий Лев Львович Рубин — вынь да положь ему самого Антона Григорьевича. Это известнейший библиофил, член черт знает скольких обществ… в общем, ничего подозрительного за ним не числится. Один раз звонил Прохоренко Илья Вадимович — тоже книжник. Этому, между прочим, девяносто четыре года. Ну, дальше тут целый список собирателей: Рыжов Родион Петрович, Земский Исаак Ефимович, Зубин Андрей Николаевич, Владимиров Алексей Прохорович. Уже проверили: солидные люди, все больше коллекционеры со стажем… Так, поехали дальше. Вот! Интересный звоночек! Представился: Игорь Альфредович Решетников. Звонил насчет приезда из-за границы какого-то Петерсена, спрашивал, не хочет ли, мол, Антон Григорьевич этого Петерсена принять. Дескать, Петерсен представляет какого-то американского миллионщика, страстного коллекционера. С этим разговаривал сам Антон Григорьевич отшил, и очень резко. Чудной дед: накричал на него, а потом давай извиняться передо мной, раз я оказался случайным свидетелем. Дескать, извините за то, что накричал на человека в вашем присутствии, но человек этот того стоит, потому как книжный перекупщик, спекулянт, «жучила»… Ну, там еще всякое, по мелочи — звонил какой-то тип из автомата, голос совсем молодой, сказал, что ошибся, а уж как там на самом деле — черт его знает… А вот один звоночек, последний, я думаю, можно всем послушать.

Ильюшенко включил магнитофон, в котором уже стояла кассета с записывающего устройства.

— Коленька, милый, — услышали они женский голос. — Ну что же ты не звонишь, милый, я вся уже изнервничалась, бог знает что уже думаю…

— Кто это? — спросил после паузы довольно низкий мужской голос. Зачем вы мне звоните? Я же сказал: не звоните мне! Что непонятного!

Снова пауза. Денис, сразу узнавший Маринин голос, представил себе ошеломление, которое должна была испытывать эта гордая красивая женщина.