У каждого свой путь

Мы вели боевые действия в составе штрафной роты под Сталинградом в феврале 43-го. Неожиданно нас поднимают по тревоге. Оказывается, ударная немецкая группа при поддержке трех «Пантер» и двух бронетранспортеров пытается прорваться на запад. На нашу территорию. Так называемый неожиданный ход. Мол, никто не ожидает. И это сработало. Они двинулись в сторону Ростова и прошли с боями километров двести, потеряв все «Пантеры». Там они рассредоточились и стали уже двигаться маленькими группами. Погода была плохая, и самолеты не летали. Мы патрулировали шоссе где-то в ста пятидесяти километрах от Ростова. Тут ротный приказал мне взять двух солдат и обследовать ближайшие деревни, так, на всякий случай. Все считали, что всю немецкую группу уничтожили. Мы прошли на восток километров пятнадцать и ничего не обнаружили. Уже возвращаясь обратно, увидели у брошенной деревни немецкий бронетранспортер. Закончилось топливо. Внутри находился офицер, эсэсовец в чине оберштурмбаннфюрера, и при нем был коричневый кожаный портфель. Гестаповец умер от ран. Один из нас знал немецкий язык (раньше был учителем немецкого языка в школе) и перевел документы эсэсовца. Там были письма родным, фотографии… В общем, личные вещи. И хотели всё уже бросить, как вдруг наше внимание привлекла топографическая карта с пояснениями. Изучив ее, мы поняли, что этот оберштурмбаннфюрер СС, видимо, награбил ценностей и спрятал их где-то рядом. Времени у нас уже не было, и мы решили портфель со всем его содержимым спрятать здесь, а после войны вернуться и попробовать найти то, что спрятал немец. Названия деревни мы не знали, часть домов сгорели, некоторые были полуразрушены. И тут наше внимание привлекла стоящая на окраине водонапорная башня из красного кирпича с винтовой лестницей. Она была высотой метров 15 с цифрами наверху – 1937. Как она уцелела, непонятно. Внизу железная небольшая пристройка с дверью. Там мы вырыли яму, обложили портфель различными вещами, найденными в бронетранспортере, для сохранения от сырости. А саму карту поместили в офицерский герметичный термос, положили в портфель и закопали. Друг другу пообещали никому не рассказывать. Потом наши пути разошлись. Меня вскоре тяжело ранило, после госпиталя перевели из штрафников в действующую армию. Судьбу тех двух своих товарищей я не знаю. Может, живы, может, нет. Может, выжили и нашли этот клад. Мне не повезло – сразу после войны опять загремел. Может, тебе повезет.