У каждого своя судьба

Из острога (тюрьмы) пытались бежать, удавалось это только в летние месяцы, а зимой по глубокому снегу уходили, но беглецов почти всегда ловили и возвращали назад, некоторым из них отрубали головы, чтобы неповадно было другим, зимой при побеге многие замерзали, так как холода достигали -40°.

Историю тех мест (Сусельская волость) я узнал после окончания Великой Отечественной войны, в 1953–1955 годах. После войны вернулись в нашу деревню около 30 человек, процентов 85 из них были ранены, контужены, кто-то остался без ног, рук, а призвано из деревни на войну было 76 человек.

Мужики после работы в колхозе и ужина собирались на посиделки в избе у Миши Воронина – это был невысокий очень худой человек с вьющимися чёрными волосами, глаза серые, зубы жёлтые, на вид ему можно было дать лет 56, на самом деле ему исполнилось всего 43 года. Миша много курил, сворачивая «цигарку» с табаком одну за другой, при этом очень сильно кашлял – болели лёгкие. Во время войны он был ранен, и пуля задела лёгкие. Пальцы на правой руке – указательный и средний – были покрыты жёлтой кожей, так как самокрутку он из рук почти не выпускал.

Семья Ворониных жила очень бедно, так как Мише было тяжело работать, до войны в семье родился ребёнок, но в 1943 году ребёнок умер, умерла в войну и его мать. Клава, его жена, была старше Михаила лет на 8. Миша после ранения вернулся в деревню в 1944 году, а в 1946 году у них родился сын Слава, с которым я впоследствии дружил.

Мужики приносили в дом Ворониных кто молока бутылку, кто хлеб, кто табаку. В избе собиралось человек по 10–14. Я с отцом тоже приходил, хотя отец меня неохотно брал с собой, так как в избе всегда было очень сильно накурено, как в народе говорят, «стоял дым коромыслом»! Мы со Славкой забирались на русскую печь и слушали, о чём рассказывали мужики, иногда засыпали на печи. Зачастую дым от курильщиков поднимался вверх, мы со Славой спускались вниз, садились под лавкой и слушали истории этих людей, хлебнувших горя в своей жизни.

На посиделки приходил и дед Матвей, ему было лет около 75, это был очень хороший рассказчик, лица у него не было видно из-за очень большой бороды, лоб закрывали густые седые волосы, светились из-под этих волос только два голубых глаза и тёмно-красные губы. Он приходил иногда и к нам в дом, приносил мне свистульку, изготовленную им из свежего прутка ивы. Дед Матвей был в деревне очень хорошим охотником и передал свои навыки моему отцу Ювиналию, а с моим дедом Дмитрием они были друзьями. Дмитрий был моряком, участвовал в боях в Японскую войну в 1905 году, после войны с Японией вернулся домой в 1906 году, а в 1915 году его снова призвали на флот воевать за царя. С этой Первой мировой войны мой дед не вернулся, и семья до сих пор не знает, где он погиб.

Дед Матвей рассказывал, как образовалась Сусельская волость.

Около Ферапонтова монастыря был барак, где содержались каторжники, среди них были монахи, беглые солдаты, стрельцы, а также были и уголовники – грабители и убийцы. Охраняли каторжников солдаты сторожевого кордона, монахи ходили без кандалов – они работали: сеяли и убирали хлеб, ловили рыбу, чтобы кормить солдат и заключённых.

Несколько осуждённых монахов были из Кирилло-Белозерского монастыря, а некоторые солдаты, которые сторожили заключённых, знали этих монахов – они вместе росли в этих местах.

Весной несколько заключённых и трое молодых монахов отравились, их сильно рвало, изо рта текла кровь. Офицеры из сторожевого кордона были напуганы, что заболеют все остальные – и солдаты вместе с ними, а также их семьи. С заключённых сняли кандалы, отправили их в маленький домишко, подальше от барака, на край поселения; с ними оказался лекарь – пожилой мужчина, и два солдатика, которые были знакомы с монахами. Лекарь после ужина ушёл домой, а солдаты остались сторожить и ночью задремали. Один из монахов по имени Иоан был очень силён – он ударом руки оглушил одного солдата, а у второго солдата заключённые отобрали кремниевое ружьё и сказали ему: «Если ты в течение этой ночи сообщишь о побеге, то будешь убит нашими людьми в бараке».

Побег долго готовился заключёнными, а «отравились» они травой, о которой знают в этом районе и сейчас – это подвид растения зверобой, которое растёт на полях.

Сбежали 6 человек, среди них трое монахов, двое солдат и один каторжник; четверо заключённых решили не сбегать, так как срок ссылки у них заканчивался – но, как в дальнейшем узнали монахи, одного из оставшихся каторжников казнили, а остальным прибавили срок заключения – до 10 лет.

Беглецы ночью продвигались к деревне Благовещенье, что стоит на берегу реки Порозовки, один из заключённых, солдат Никодим, был родом из этой деревни. Сбежавшие преодолели около 12 км по лесам, обессилели и решили на один день спрятаться в этой деревне у родителей Никодима.