У каждого своя война

Войска графа Анжело ди Фаретти при виде нового врага начали лихорадочно строить оборону, чтобы выдержать новый удар. Хотя мой план успешно реализовывался, но латная конница могла сама по себе наделать нам хлопот. Сейчас все зависело от швейцарцев, но их было слишком мало чтобы представлять серьезную преграду. Альпийские горцы выстроились в пять рядов, между которыми я поставил лучников, хотя лейтенант швейцарцев сильно был этим не доволен. Наш спор прекратил граф, который неожиданно для меня встал на мою сторону. Мне даже не так сильно досталось за мою самодеятельность по разгрому отряда Граво. Конечно, если бы дело закончилось поражением, то вся вина была бы возложена на меня, а так как победителем стал я, то… В подобных случаях говорится: победителей не судят! После всего происшедшего, я представил графу свой новый план, который был рассмотрен и сразу, что весьма удивительно, одобрен.

Как только стали видны черты лиц и раскрытые в крике рты конников Джерико, я опустил забрало, поправил щит и удобней взял копье. Я находился в первом ряду своих латников. По обеим сторонам от меня сидели в седлах мои неизменные телохранители.

Половина моих солдат все еще продолжали делать вид, что сражаются с легкой кавалерией графа, но меня это уже не касалось, так как я со своими людьми должен был помочь швейцарцам выстоять. Уже потом когда люди Джерико основательно завязнут в порядках швейцарцев, придет время всех остальных вступить в сражение.

Я не сомневался, что как только латники Джерико приблизятся, их должны будут смутить некоторые моменты потешного боя, но я исходил из того, что в такие моменты воин, охваченный горячкой боя и готовый схватиться с врагом, не сразу поймет, в чем дело.

«Даже если у наемников и появились подобные сомнения, то они явно запоздали, – так я прокомментировал начавшуюся стрельбу английских лучников.

Стрелки превзошли самих себя. Каждый последующий ярд земли был обильно орошен человеческой кровью и выстелен человеческими и лошадиными телами. Земля еще не успела впитать кровь, как воздух содрогнулся от стонов и хрипов раненых и убитых. Не менее трех десятков раненых и убитых наемников, с десяток коней, бьющихся на земле – все это смешалось и покатилось по земле, прямо под копыта следующей лавине, несущихся во весь опор всадников. Через минуту лучники отступили, чтобы дать рядам швейцарцев сомкнутся, и перед конницей врага выросла глухая стена щитов, между которыми торчал ряд пик. Солдаты Джерико, подбадривая себя криками, со всего размаха врезались в железную стену. По ушам ударил уже привычный шум боя: лязг железа, треск сломанных копий, ржанье лошадей, крики раненых. Швейцарцы дрогнули. Их ряды чуть прогнулись, когда солдаты Джерико сумели в нескольких местах прорубить себе путь, но это был их последний успех. В следующий миг я закричал:

– Вперед, парни!! Руби!! Не щадить никого!!

Обогнув с левого фланга баталию швейцарцев, мы ударили в бок рвущимся вперед тяжелым кавалеристам Джерико, которым тут же стало ясно, что их поймали в западню. Самые тупые из них поняли это спустя несколько минут, когда увидели несущийся на них отряд легкой кавалерии графа, а те, с кем они до сих пор сражались, вдруг неожиданно превратились в отряд английских лучников. Паника охватила его людей, и отряд Джерико перестал существовать. Мало кто из его солдат предпочел бой бегству. В своем большинстве они заворачивали коней и, гоня их во весь опор, пытались как можно быстрее унести отсюда ноги. Но не всем это удалось. Как только ослабло давление, жадные до крови швейцарцы, чуть ли не бегом, кинулись на смешавшиеся ряды латников Джерико, да и мои парни были не прочь добраться до глоток врага.

Не успел я опомниться, как хаос боя втянул меня в себя. Удар моего копья выбил из седла наемника, который в этот момент пытался развернуть коня. Наемник еще с диким криком падал на землю, как вслед ему на траву упало отброшенное мною копье. Я выхватил меч, и тут же ввязался в обмен ударов с другим солдатом Джерико. Отразил удар – ударил сам. Отразил – ударил. А когда заметил, что тот изредка оглядывается, ища пути отступления, подловил его, когда он на мгновение отвлекся и обрушил свой меч на его шлем. Пошатнувшись от моего удара в седле, наемник хрипло заорал. Разбрызгивая кровь, мой клинок снова упал на широко разинутый в крике рот латника Джерико и тут же краем глаза уловил яркий блеск сбоку от меня. Щит вздернулся вверх и раздался лязг упавшего на него клинка. Замахиваюсь. Бью! Удар! Еще удар! Шлем с головы противника слетел, я вижу искаженное страхом лицо. Глаза солдата прямо побелели от ужаса.

– Пощади! Поща…! – но больше он не успел ничего сказать; лезвие моего клинка раскроило ему голову.