У каждого своё детство (сборник)

– Да ладно тебе! В Москве-е!.. Видал, видал я твой паспорт-то… И Мишка с заметной досадой бросил папиросу на свой дощатый пол и придавил ее каблуком кожаного сапога (на нем были сапоги, но, под стать гармошки, волнообразно сморщенные в голенищах).

– Мишк, чего ж ты мусоришь? Пепельницы что ли нету для этого? – покритиковала бабушка.

– Ничего, «Полячка» убер-рет! – в некотором роде с ревом, рыком, закончил свою речь Мишка /свою жену, Полину, он иногда называл почему – то так: – «Полячка»/. Мы с бабушкой прошли в ее, бабушкину, комнату.

– Мишка с «гармозой» пришел, – употребив искаженное слово по отношению к гармони, сказал, как объявил дедушка, доставая из гардероба выходные рубашку и джемпербезрукавку.

– Да! И еще, говорит, 30 рублей ему дай до получки. Хлюст какой! – сказала бабушка.

Юрий уже не читал, а, стоя у окна, смотрел на улицу /в комнате было, для уточнения – 2 окна, выходившие в Сиротский переулок/. В комнате уже было включено радио, не громко работавшее. Висело оно – хочется вспомнить – на гвозде, на стене. Вид радио был в виде очень большой, черного цвета тарелки.

– Вон, идут, – весело произнес Юрий.

– Юрк, иди им дверь открой, встреть, – сказала сыну бабушка.

Юрий вышел из комнаты.

Тем временем, баба Клава тоже стала переодеваться – для гостей – в более лучшую одежду, использовав для переодевания, нарочно раскрытую до упора, дверку гардероба, как ширму.

Так сказать, для встречи гостей, я, с еще не доеденным «бутербродом», вплотную подошел к выходу из бабушкиной комнаты, дверь в которую была раскрыта Юрием настежь.

Вскоре, в сопровождении моего дяди, в квартиру вошли ожидаемые гости – супруги Бреевы, – дядя Гриша и тетя Нюра, – как мы их с Юрием звали. Были они приблизительно ровесниками для моих дедушки и бабушки. Добавлю: были они /Бреевы/ бездетные. На дяде Грише была любопытная, запоминающаяся обувь: сапоги-валенки или наоборот валенки-сапоги. На сапоги обувь была похожа, в основном узкими голенищами, а также участками материала из кожи коричневого цвета; на валенки обувь была похожа опять же голенищами, свалянными из шерсти желтоватого цвета. Поточнее, низ этой обуви представлял собой, ну, что ли тапочки коричневого цвета, кожаные, на утолщенной подошве, на каблуках. Спереди, от верхних точек язычков «тапочек» /последние имели такую самостоятельную деталь – украшение/, вертикально вверх поднимались до самого верха сапог-валенок узкие кожаные полосы, упомянутого коричневого цвета /по одной на каждом сапоге-валенке/; сзади, от задников обуви, поднимались также вертикально вверх и также до самого верха сапог-валенок такие же точно кожаные полосы /также по одной на каждом сапоге-валенке/. Далее предположу за незнанием точности: «тапочки» и полосы из кожи были, вероятно, пришиты, пристрочены к свалянным из шерсти, голенищам обуви. И еще хочется сказать (это уже совершенно точно): данная обувь довольно громко скрипела при ходьбе. А вообще, прекрасно помню, у меня в 1956-ом году, когда я пошел в школу, в первый класс, также была обувь со скрипом: ботинки. То была, несомненно, тогда мода такая на мужскую и, так сказать, мальчиковую обувь.

«…На свадьбу грузчики надели
Со страшным скрипом башмаки…»

/Без комментариев/.

Бездетные супруги, не имея опыта взращивания, воспитания детей, в основном не умеют, а отсюда и не любят играть, общаться с ними. В этом отношении, дядя Гриша и тетя Нюра Бреевы, не были исключением из правил.

– Здравствуйте! – сказал я гостям радостно.

– О! Уже научился правильно говорить. Здорóво – здорóво, – скороговоркой сказал-ответил мне дядя Гриша, шедший первым по коридору квартиры.

– Здравствуй. Питаешься? – с улыбкой ответила и задала шуточный вопрос тетя Нюра.

Улыбнувшись, я молча кивнул головой.

Вошедши в комнату и поздоровавшись с хозяевами, гости стали снимать с себя верхнюю, уличную одежду, вешая ее – хочется уточнить – на крючки деревянной вешалки-полочки; после чего дядя Гриша тут же достал из левого и правого внутренних, боковых карманов своего пальто по бутылке «белого» и «красного» и с веселым видом поставил их на вышеупомянутый стол.

Все остальное в комнате пошло, как обычно, когда в вечернее время приходили к бабушке гости. Все, кроме меня и Юрия, садились за стол, на стулья, ибо свободно двигаться по комнате тогда было невозможно. Домашний скарб в виде гардероба, буфета, стола, дивана, 2-ух железных кроватей, 4-х – 6-ти стульев, швейной машинки с ножным приводом, этажерки с книгами, да еще люди, пришедшие в гости – создавали в комнате, напомню, по площади 12-ти – 14-ти метровой, настоящую тесноту. Далее начиналось употребление спиртного и закуска. «Белое» пили мужчины, «красное» – женщины. Нам с Юрием наливали, скажу упрощенно, лимонад. Мы его пили, сидя в стороне от взрослых, на диване.

Потом бабушка выходила еще раз на кухню и приносила оттуда горячее блюдо для всех, например: жареную картошку.