У кладезя бездны. Часть 3

Было ли им стыдно? Никто не скажет. Но факт оставался фактом — ни один не ударил другого, ни один больше ничего не бросил, ни один ничего не сказал и, ни к чему не призвал. Все просто молчали…

Папамобиль — белый, высокий бронированный внедорожник Штайр Даймлер Пух стоял у самой трибуны. Под гробовое молчание — Папа сел в машину, машина медленно тронулась и люди дали ей дорогу. Папа сидел в машине — и ни одно яйцо, помидор, ни один камень — не полетели в бронированный прозрачный кокон, окружающий Папу.

Поняв, что, по крайней мере, сейчас — пронесло, сопровождающие Папу лица начали спешно рассаживаться по машинам. За Папамобилем — плавно тронулся Хорьх с архиепископским гербом на дверце — служебная машина Примаса Хорватии, доктора Котанича. Полковник Гарич сел в свой служебный Штайр, ехать было практически невозможно — люди, люди. Водитель потянулся к небольшой чужеродной коробке на приборной панели — она включала крякалку с резким, неприятным звуком и проблесковые огни под решеткой радиатора — но полковник ударил водителя о руке, злобно обругал его. Дело в том, что водитель был совсем молодым, сын какого-то дальнего родственника — и он не видел беспорядков, настоящих беспорядков. А вот полковник Гарич — их видел. И знал, что не вовремя включенной сирены может быть достаточно, чтобы все взорвалось. Машину перевернут, подожгут — и хорошо, если не доберутся до них, и они задохнутся от дыма в машине. А если доберутся — толпа разорвет их на куски. И пойдет громить дальше…

Сам полковник собирался сразу, как это только станет возможным, ехать в старую аграмскую тюрьму. Это здание может выдержать любую осаду и только за ее стенами он будет спокоен.

Они прошли самое месиво, тащась со скоростью пешехода. Дальше стало полегче: бело-черные полицейские машины, отблески мигалок и отключенные сирены, полицейские, сдерживающие толпу с бело-желтыми флагами. Как потом оказалось — в самый разгар речи отключилась трансляция через городскую систему оповещения, и люди просто ничего не слышали. Может — случайно. А может — и нет…

Полковник набрал номер городского головы, доктора Невзнича. Тот сильно болел, не смог прийти — врачи категорически запретили.

— Господин Невзнич… — заговорил полковник, как только соединили

— Я все слышал… — раздался хрипловатый, с присвистом голос городского головы, он курил по две пачки в день и оттого болел — громят?

— Нет, никак нет.

— Плохо…

— Что, простите? — не понял полковник

— Да нет. Ничего. Что вы предпринимаете?

— Я приказал граничарам и резерву Лучко выдвигаться в город. Ваша охрана будет усилена. Я бы попросил вас позвонить Бану, я не имею права звонить ему напрямую и попросить…

Бум!

Люди, попавшие под взрыв, обычно не помнят, что с ними произошло — просто они внезапно осознают, что с ними что-то не то. Что они ехали, разговаривали по телефону или сидели в кафе — а теперь они, почему-то лежат, кто-то кричит, много дыма и ужасный беспорядок.

Полковнику Гаричу было легче — бронированный внедорожник принял на себя большую часть ударной волны и только опрокинулся на бок. Салон остался цел и он сам остался цел. Просто он в какой-то момент понял, что он лежит на боку, все болит и рука в крови.

И он не помнил, что произошло. Вообще не помнил. Он просто пришел в себя, лежа в перевернувшейся машине.

Ему удалось встать на ноги. Теперь надо было открыть бронированную дверь — она весила полтораста килограммов и открывалась теперь, получается вверх, а не вбок. Полковник бился изо всех сил, но никак не получалось.

Впереди кто-то застонал, потом выругался. Водитель. Жив…

— Помоги… — прохрипел полковник и слизнул с пальцев кровь.

Водитель начал протискиваться вперед. Полковник вдруг осознал — что он не помнит, как зовут его водителя. Выбило из головы.

Вместе — им, наконец, удалось вытолкнуть вверх эту проклятущую дверь. Пахнуло гарью и жутким, медным запахом крови. Все было в дыму.

Опираясь ногами на сидения, полковнику хорватской полиции Любойше Гаричу удалось выбраться наверх, на борт своей машины. Он спрыгнул вниз — и едва не закричал от боли в ногах.

То же что-то неладно. Но времени совсем нет.

Шаркая ногами, полковник поплелся вперед.

Дым. Ничего не видно, непонятно даже, откуда дым. То ли что-то горит впереди, то ли нет — но дым не рассеивается. Под ногами непонятно чего, какая-то крошка или что-то в этом роде. Попадается и что-то мягкое. Что-то двигается в дыму, но непонятно, что.

Может, кто-то и кричит. Только не слышно.

Потом — полковник понял, что под ногами что-то хлюпает. И немногим позже, с ужасом понял, что именно — кровь!