У кладезя бездны. Псы господни

Девица, которую ему привели, явно была с примесью чисто африканской крови, не похожая на сомалиек и тем более на эфиопок. Ее лицо было круглым, как луна, глаза узкими, как у жителей Сахары, зад был слишком большим для европейки – на него можно было ставить поднос. Она еще не успела разжиреть, как типичная африканская матрона, и выглядела привлекательной даже для европейца…

Мохаммед Фарах Айдид подошел к своей новой жене вплотную, та смотрела, как и положено, – в землю, и на ней не было ничего, кроме короткой юбки. Бесновалась толпа.

Под крики боевиков Генералиссимус повернул девицу спиной к себе – и тут вся верхняя часть его тела буквально взорвалась…

Pater noster, qui es in caelis; sanctificetur nomen tuum; adveniat regnum tuum; fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panem nostrum quotidianum da nobis hodie; et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris; et ne nos inducas in tentationem; sed libera nos a malo. Amen [111].

Паломник не был особо верующим человеком. Нет… он веровал, в окопах неверующих не бывает, как сказал один человек… Но в то же время он веровал по-своему, в добро и зло, в Бога, который награждает за праведное и карает за дурное… и совершенно не обязательно ходить в церковь, чтобы поговорить с ним… нужно просто делать доброе, и он обязательно услышит. В сущности, его вера была многим чище, чем вера некоторых лицемеров в больших городах. Сейчас он обратился к Богу с молитвой, понимая, как дико это выглядит – он просит Бога помочь ему убить человека, совершить еще один смертный грех, в дополнение к той длинной череде смертных грехов, которыми он уже отяготил свою душу. Он молился Богу, чтобы тот помог ему убить человека, который совершил в своей жизни очень много зла, развратил и разложил целую страну – и готов был творить зло дальше. Он прочитал «Отче наш», а потом молился, как умел…

Господи… я понимаю, сколь это неправильно… но все же дай мне сил свершить задуманное… ибо нет возможности победить зло иным путем, и только таким… можно если и не победить зло, то убрать с дороги одного из тех, кто его творит и заставляет творить других. О, Господи… ты видишь его и видишь меня… скажи… кто из нас должен остаться и продолжать жить, а кто должен умереть, ибо нет другого пути, как очистить это место от безбожия и скверны… Господи… если я твой солдат, направь мою руку и сделай верным мой выстрел… аминь…

Третья пуля произвела ужасающие разрушения.

Она попала в плечо сбоку, прошла через все тело и оторвала обе руки, а также разорвала позвоночный столб. Генералиссимус Айдид умер, так и не поняв, что с ним произошло… вот он был жив, и вот он умер, рухнув на землю, как поверженный выстрелом охотника слон… и багровая кровь вождя хлынула на сухую, утоптанную землю, орошая ее…

Сначала все негры тупо смотрели на произошедшее. Потом завизжала девица, ее визг резанул по нервам – и началась давка. Кто-то бросился к телу, кто-то от него, кто-то упал под ноги, и его мгновенно растоптали. Взревели верблюды, кто-то под шумок бросил факел на шатер, и он вспыхнул. Стреляли все и во все стороны… и никто уже не мог разобрать, что произошло, кого надо защищать и кого – карать. Умнее всех поступили те, кто бросился к машинам – сматываться…

Человек, известный итальянской разведке как Паломник, добежал до замаскированной у холма машины, бросил в салон ружье, завел мотор и нажал на газ. Прыгая на ухабах, машина покатила к дороге, ее никто не преследовал. Добравшись до дороги, Паломник взял курс на север. Его никто не преследовал…

Через два дня правительство Республики признало принца Абу верховным комиссаром Сомали. В Риме многие вздохнули с облегчением – любому, кто хоть немного знал Африку, было понятно, что такого авторитета, какой был у отца, у сына никогда не будет.

21 июня 2014 года Римская республика

– Боже мой… – сказал я, – так вы троцкист… Ну да… надо было сразу догадаться.

Монах покачал головой.

– Я никогда не принадлежал ни к одной политической партии. Я служил – сначала своей стране, а теперь я служу Богу.