У кладезя бездны

Замыкающая машина осталась на месте, головная двинулась вслед за пикапом. Это была ошибка...

* Где? (амхари)

** Там! Пойдемте! Пойдемте!

*** Вперед! (сомалика)

Как и по всей Африке, кроме разве что просвещенных городов самого ее юга - здесь все крыши были плоскими в отличие от того местах, где Паломник родился, дождь здесь был манной небесной, а не наказанием. По лестнице он поднялся на третий этаж, огляделся - на крышу здания вела еще одна лестница, но не капитальная - а металлическая, грубо сваренная, прикрепленная к тому месту, где в потолке был люк. Можно было ждать всего, чего угодно - он стволом отпихнул в сторону люк, замер - выстрел, граната - может быть все, что угодно. Но ничего этого не было - на крыше не было никого. Паломник выскользнул на крышу, распластался по ней, прислушиваясь, как зверь.

Конечно - они были рядом, они подобрались почти вплотную. Дальше по улице едва слышно, на холостых - работает автомобильный двигатель, примерно на таком же расстоянии по другой стороне улицы - еще один! А это уже - явный признак засады, улица перекрыта с двух сторон. Кто-то есть слева, он оступился и оступился неудачно, так что Паломник это услышал. Он обладал превосходным, тренированным слухом - чтобы развить его, они по несколько дней проводили с черной повязкой на глазах, выполняя различные упражнения, они даже учились так стрелять на звук. Враги были совсем рядом, он мог снять тех, кто в пикапах - но чувствовал, что надо подождать.

Совсем немного...

Он подполз к самому краю крыши - и дождался своего. Кто-то полез через забор, стараясь действовать тихо - но лезть через забор совершенно бесшумно невозможно в принципе. И когда этот человек спрыгнул вниз, протянул руку второму - он услышал шум у самой двери. И понял, что дальше медлить нельзя...

Пистолет - пулемет выхаркнул двадцать пуль разом, не поперхнувшись - одной длинной очередью. Раздался крик - а он, не медля, выхватил гранату, выдернул чеку и ювелирно точно катнул ее по крыше - ровно так, чтобы она подкатилась к краю крыши и упала вниз, как раз на головы ублюдков, которые собрались ломать дверь. Внизу грохнуло, со вспышкой, со звоном выбитых окон, кто-то открыл огонь по крыше из автомата - он перекатился, чтобы не попасть под случайную пулю, выхватил еще одну гранату и бросил в ту сторону, откуда стреляли, потом - еще одну. Вскочил на ноги - ровно для того, чтобы увидеть, как катится по улице пикап и в сторону дома с улицы летит что-то, напоминающее шаровую молнию. Было поздно - он только успел упасть на крышу, как весь дом под ним - содрогнулся...

Одну из групп - вел человек по имени Гараад Али, бывший капрал итальянских колониальных войск. Это был опытный унтер-офицер, окончивший восьмилетнюю школу, а потом и унтер-офицерские курсы. Когда начался мятеж - у него не было выбора к кому примыкать, потому что он был из племенного объединения хабр-гадир, из того же самого, из которого происходил генерал Айдид. Он понимал, что то, что они подняли мятеж - это плохо, и чего бы они не добились этим - это все равно будет хуже того, что есть у них сейчас. Но остановиться он не мог, и воспротивиться тому, что происходило - тоже не мог, потому что он был африканец, и это была Африка. Если бы он еще был из клана Абгааль, многие члены которого сейчас работали на колониалистов - оккупантов - он бы мог хотя бы уйти. Но так... его племя просто отторгло бы его, никто не стал бы слушать его жалкие оправдания, свой всегда прав, тем более тот, который возвысил племя и дал детям племени еду, его нужно слушать беспрекословно и во всем.

Потом сказали, что все люди хабр-гадир получали долю от наркотиков, это было и так и не так, генерал, конечно же, отчислял от своих доходов значительную часть в общий котел племени, который распределялся по нуждающимся - но дело было не в этом. Дело в том, что в Африке ты сам, как личность, которая в цивилизованных странах поставлена на пьедестал - ровным счетом не значишь ничего. Ты можешь приобрести лишь уважение племени - и прожить в покое и достатке сто двадцать лет - а может приобрести много денег - но оставаться одним и покончить с собой в приступе депрессии. Этого так и не поняли европейцы, которые колонизировали Африку. Поэтому - здесь до сих пор и было неспокойно.