У кладезя бездны

Еще в начале прошлого века местные суровые крестьяне, спустившиеся с гор - научились дополнять свой скудный заработок доходами от похищений людей и работорговли. Места эти - были ареной притязаний сразу трех великих держав - Италии, Австро-Венгрии и России посредством Греции. А потому - местные власти вынуждены были заигрывать с местными суровыми крестьянами и их лидерами, быстро сообразившими, как надо извлекать выгоду из столь выгодного географического и геополитического положения. Чуть попозже, когда австро-венгерские власти принялись закручивать гайки относительно мятежных и неспокойных сербов - у фиерийцев нашлось еще два занятия. Первое - контрабанда сербских свиных консервов (после того, как изобрели способ консервации мяса это стало выгодным занятием) и завоз в Сербию всего необходимого сербам в обход австро-венгерской блокады. Второе - содействие в переправке сербов, желающих покинуть свою землю и сесть на корабль, идущий в Италию и куда подальше. Плата была стандартная - все что есть, беженцев обирали до нитки, сербок иногда насиловали всем кагалом. Сами понимаете, что теплых чувств у сербов по отношению к албанцам это никак не прибавляло. Лафа эта прекратилась в тридцать седьмом - состоялся исход сербского населения, который обеспечивали моряки русского императорского флота и только что созданные части морской пехоты. С тех пор - у фиерийцев остались совсем не добрые воспоминания о русских и тот из русских, кто рискнет приехать в этот городок - рискует в нем и остаться. Навсегда. Определенно, русским в этих местах делать было нечего - да они сюда и не стремились, благо рядом было княжество Монтенегро, где русскую речь можно было услышать чаще, чем местный диалект сербско-хорватского.

В тридцатые и сороковые годы, когда эта местность была под прямым итальянским правлением, Муссолини не осмелился действовать в Албании так, как действовал на Сицилии - справедливо опасаясь общенародного мятежа и кровавого бунта. В итоге - местная мафия, накопив капитал в тридцатые на сербах - благополучно пережила это неспокойное для всех мафиозных организаций Италии время. А в конце пятидесятых - не в последнюю очередь под влиянием фиерийских дельцов Король Ахмед Зогу послал подальше Италию и разорвал вассальный договор. Король кстати был тем еще типом, достойным правителем достойной страны - на его жизнь было совершено пятьдесят пять покушений, а в тридцать первом, когда убийцы открыли по нему огонь на ступенях театра - он выхватил пистолет и открыл ответный огонь, отчего убийцы и разбежались. После него королем Албании стал его сын Лека, Лека Первый, про которого судачили, что он в тринадцать лет стал мужчиной, изнасиловав служанку.

В пятидесятые годы период неопределенности закончился - фиерийские дельцы занялись новым, сулившим невиданные барыши делом - контрабандой наркотиков. Король Лека, очевидно, ничуть этому не препятствовал - он правил аж до две тысячи одиннадцатого года, причем на его жизнь было совершено всего три покушения, и то все три - заказала сицилийская мафия. Местоположение Фиери для снабжения Европы наркотиками было хуже, чем у Палермо - из Палермо был прямой путь как в континентальную Италию и дальше - сразу в Швейцарию и Германию - так и паромом в Марсель, давнюю криминальную столицу южной Европы. Но это компенсировалась очевидным бездействием полиции и даже очевидной помощью со стороны спецслужб: в восемьдесят первом из Берлина в полном составе выслали посольство Албанского королевства, обвинив в том, что в дипломатической почте провозится героин. Король Лека Первый направил возмущенную дипломатическую ноту и даже от отчаяния съездил в Лондон, где нашел полное понимание и поддержку...

В семидесятые годы - Фиери быстро пошел в гору: в шестьдесят пятом в Священной Римской Империи, а в семидесятом в Великобритании законом было запрещено врачам выписывать рецепты на кокаин и героин**. До указанного времени - наркоман вполне мог потакать своей пагубной привычке за относительно небольшие деньги, покупая поддельные рецепты или подкупив врача. С этих лет - начинается становление европейской наркомафии и Фиери был во главе этого движения, наряду с Палермо и Марселем.