У кошечек нежная шкурка

— Ну да, а я, значит…

— Слушай, оставь меня в покое, а?

— Что?!

— А то… Ревновать меня к такой простушке, да неужели ты до такой степени не уверена в себе?

Довод убийственный — Лаура отворачивается и больше ни гу-гу. Подхожу к ней сзади и запускаю руку в вырез ее блузки. Она пытается заехать мне по физиономии, что, право слово, в таком положении нелегко. Тогда малышка резко поворачивается, наши губы встречаются… и вот уже от ее злости не осталось и следа.

— Ну, а мне что делать?

— Когда?

— Пока тебя не будет…

— Молиться, чтобы все кончилось хорошо, дорогая.

— А что, если…

Догадавшись, что она хочет сказать, нежно прикрываю ей рот рукой:

— А что, если тебе немного помолчать? Сглазишь еще… И мою руку сменяют губы.

ГЛАВА 21

Тереза, не без помощи мамаши Брукер, выглядит теперь гораздо лучше. Так она, правда, еще сильнее смахивает на подгулявшую колбасницу, ну да ладно, будем надеяться, сойдет.

Через несколько минут заявляется разодетый в пух и прах Буржуа, в весьма и весьма элегантном смокинге. В каждой руке у него по чемодану; в одном — тряпье для меня со всеми необходимыми причиндалами, в другом — автомат. Конечно, две эти вещи не очень смотрятся рядом, и трость с серебряным набалдашником была бы, может, и уместнее, чем этот скобяной товар, да эффект не тот…

Лаура помогает мне одеться.

— А план действий у вас есть? — беспокоится Буржуа.

— Нет, разберемся на месте…

Наскоро распрощавшись с обеими дамами, мы выходим. Буржуа садится за руль — город он знает, как свои пять.

— Итальянское посольство — вон тот особняк, весь в огнях, — не оборачиваясь, говорит он.

— О'кей, остановите здесь и подождите меня.

Выйдя из машины, напяливаю поверх смокинга плащ, в кармане которого — добавочная артиллерия в виде новенькой девятимиллиметровки, и достаю помятую шляпу.

— Вы куда?

— На разведку. Или вы думаете, что перед нами распахнут все двери только потому, что мы прилично одеты? Надо еще поискать лазейку…

И я направляюсь к посольству. С тротуара напротив хорошо виден освещенный холл, утопающий в зелени и цветах, весь увешанный знаменами, швейцары при входе… Сдается, тут не пройти!

Продолжая обход, замечаю расположившийся под платаном на углу особняка вооруженный патруль. Да, охрана здесь, что надо… Что ж, зайдем с другой стороны.

Взгляду открывается так же основательно прикрытый служебный вход. Туда-сюда снуют халдеи, а в сторонке попыхивает сигарой толстый повар-итальяшка, болтая с одним из часовых. В голову мне вдруг приходит любопытная мысль, и я возвращаюсь к машине.

— Ну как? — спрашивает Буржуа. — Можно пролезть?

— Надеюсь, но для этого нам понадобится ящик шампанского.

— Вы шутите…

— Ничуть.

— Тогда поехали к мадам Брукер.

Та действительно немедля нам его выдает.

— Аж слезы на глаза наворачиваются, стоит только подумать, что такой хороший товар придется оставить каким-то итальяшкам.

— Искусство требует жертв, — вздыхает она. — Только вы там поосторожнее, ребятки…

Подмигиваю на прощание Лауре, и мы отправляемся.

— Остановитесь у ближайшего цветочного магазина — не надо жадничать, когда едешь развлекаться.

Слава Богу, цветов там навалом. Раскошеливаюсь на этакую клумбу, вроде тюильрийских, которую и взваливаю на Терезу.

— Буржуа, наденьте плащ сверху, как у меня, так нас примут за метрдотелей или еще за кого-нибудь в том же духе. Входим с ящиком, если часовой потребует объяснений, говорите, что мы от виноторговца — придумайте, от какого — по заказу посольства. Тереза, с тобой то же самое. Впрочем, я думаю, нас никто ни о чем не спросит: вот если б руки были свободны, тогда другое дело, а с такой ношей на нас и внимания не обратят.

Я не ошибся. Спокойно подходим к охранникам; машина оставлена на соседней улочке, а автомат мирно подремывает на дне ящика с бутылками. Если этим идиотам придет в голову поближе ознакомиться с его содержимым, придется туго! Но на нас и не взглянули; Тереза, проходя первой, осмелилась даже улыбнуться часовым из-за своего букета. Мы попадаем в низкий коридорчик, как за кулисами в театре, битком набитый прислугой.

Итальянец-метрдотель спрашивает на плохом французском:

— Это что?

— Шампанское.

— Что еще за шампанское?

— Которое Его честь заказывали у Бюисманса! — бодро выпаливает Буржуа.

Итальяшка почесывает затылок:

— Ну ладно… Слушайте, тащите его в подсобку, а то холодильник уже трещит!

Миновав кухню, оказываемся в комнатке, заставленной метлами и прочим барахлом. Метрдотель внимательно следит, как мы ставим ящик. Шел бы ты уже, что ли… Он же, напротив, нагибается и вытаскивает одну из бутылок, чтобы проверить марку, а, собираясь поставить ее на место, этот козел, разумеется, видит наш автомат.

— Madre di Dio![6] — только и смог он прошептать.

Паренек, конечно, выразился бы подлиннее, да и погромче, кабы у него хватило на это времени. На затылок ему обрушиваются все мои восемьдесят кило, вложенные в рукоятку револьвера — раздается треск, как от свалившегося с лестницы мешка с орехами, и метрдотель присоединяется к паутине на полу. Оттащив его в угол, маскирую тело ведрами и тряпками, обильно представленными вокруг.