У кошечек нежная шкурка

— Понеслись, — коротко бросаю я, — засиживаться в гостях — дурной тон… — Сделаем так: вы, Буржуа, останетесь и с автоматом будете прикрывать коридор отсюда до зала, где идет прием. Если увидите, что я бегу оттуда что есть мочи, хватайте вашу пукалку и прочищайте дорогу на воздух. Кстати, вы умеете им пользоваться? — и указываю на автомат.

— Будьте уверены!

— Чудно. Мы идем в зал, слышишь, Тереза? Я потихоньку покажу тебе фон Грессена, ты подойдешь к нему и скажешь: «Месье, у меня для вас важное сообщение, касающееся гибели вашего сотрудника Тьерри». Запомнишь? Тереза старательно повторяет:

— У меня для вас важное сообщение, касающееся гибели вашего сотрудника Тьерри.

— Правильно. И добавишь: «Не могли бы мы побеседовать с глазу на глаз?»

— С глазу на глаз?

— Да. Вы уединитесь; если это будет в какой-нибудь комнатенке — отлично, уберем его без шума. Если просто отойдете в сторонку, уже хуже! В любом случае я подойду к вам с подносом, как прилежный официант. Кончим с делом, ни о чем не беспокойся, иди к машине, но только не бегом, спокойно. Если начнется паника, горлань вместе со всеми — короче, не отрывайся от коллектива!

Протягиваю руку Буржуа:

— Счастливо, старик, рад был познакомиться. Он бледнеет:

— Сан-Антонио!

— Тише!

— Вы ведь не хотите сказать…

— Я ничего не хочу сказать. И тип, с зонтиком вместо парашюта прыгающий с третьего яруса Эйфелевой башни, тоже ничего не хочет сказать. Просто не надо строить из себя идиота — никогда нельзя заранее знать, как повернутся дела. Если поймете, что мне крышка, не упрямьтесь и спокойно делайте ноги. Как только дело будет сделано — если мне это удастся — каждый сам за себя!

Я усмехаюсь:

— Ну, ладно, ладно… Не вешайте нос, мне почему-то кажется, что нам этой ночью повезет!

И взяв с сервировочного столика уставленный бокалами поднос, на пару с Терезой ковыляю к парадному залу.

Створки двери распахиваются, и у меня рябит в глазах. Ничего себе картинка! Увешанные орденами, галунами и прочей дребеденью мундиры, сверкающие наряды, драгоценности, блики, золото…

В глубине огромной комнаты оркестр шпарит Верди, аккомпанируя штурму буфета. Можно подумать, с голодной окраины все сбежались. Набивают рты, сволочи… Гнилье!

Народу человек двести. Как бы не вспотеть, вычисляя среди них фон Грессена! А главное — как бы его убрать без особого шума?..

Поискав Терезу глазами, вижу, как она уже вовсю болтает с каким-то гансом из высших чинов. Только бы не ошиблась! Подхожу к официанту и, стараясь говорить с бельгийским акцентом, спрашиваю:

— Ты не знаешь, кто тут знаменитый генерал фон Грессен, шеф немецкой полиции?

— А вон тот, что болтает с девчонкой в розовом… Девчонка в розовом — это Тереза. Удачно попала, черт возьми, не такая уж она балда, какой кажется!

Какой кажется?..

Матерь Божья! Как человек, потерявший память, вдруг от какой-нибудь встряски вспоминает забытое, так у меня в голове все сразу встает на места. Все ясно, как божий день, буквально ВСЁ!

Позвоночник леденеет, а мозг начинает так чудовищно распухать, что, не нахлобучь мне сейчас на голову стальной обруч, осколков черепа не собрать.

На запрос о фото, щелкнутом в ля-паннском госпитале, Лондон ответил, что речь идет об австрийской шпионке Эльзе Маурер. Но спецслужбы имели в виду не бедную «мисс с фотокамерой», а эту толстую суку Терезу, эту долбаную санитарку, куда более ясно различимую на снимке!!!

ГЛАВА 22

В ушах начинает звенеть, и я говорю себе, что на этот раз партия проиграна всухую, причем расплачиваться за жетоны придется не только мне, но и Буржуа, мамаше Брукер, Лауре — короче, всем.

А виноват я один! Это я сел в лужу, так прошляпив опасность, — я, слывший за парня с неслыханной интуицией! Черт возьми, ведь проще пареной репы было додуматься, что та бедняжка с фотоаппаратом не могла быть шпионкой хотя бы потому, что пожертвовала жизнью ради поимки Тьерри. Шпионкой как раз была Тереза, так называемая Тереза… Замаскировавшаяся под невинную санитарку, чтобы сподручнее было следить за Слааком.

Глянув в ее сторону, вижу, как она полным ходом вводит фон Грессена в курс дела. Вне всякого сомнения, гестапо вовсе не купилось тогда на пропуска для освобождения из-под стражи, подписанные Тьерри; просто, вместо того, чтобы убрать Буржуа, они решили нас облапошить, подсунув нам Терезу.

Да, она, похоже, действительно предупредила фон Грессена — тот с беспокойством озирается по сторонам. Меня ищет… Если не хлопнуть его сейчас, все пропало.

Обходя группки гостей и стараясь по возможности не выделяться из толпы, приближаюсь к шефу гестапо сзади. Тереза настолько поглощена описанием деталей, что на время выпустила меня из виду. Тем лучше — чтобы остановить нас с Буржуа без битья посуды, им придется очень сильно пошевелить мозгами.

И вот я уже в нескольких метрах от этой парочки; прикинувшись, будто уронил перчатку, ставлю поднос на столик и укрываюсь за огромным креслом — там, между диваном и оконным проемом, меня никто не заметит. Вытащив из кобуры свою девятимиллиметровку, натруженным в этом деле большим пальцем взвожу курок.