У кошки девять свиданий

Сама бы я этот клуб в жизни не нашла. Вход в него располагался со стороны двора в жилом комплексе на набережной. Вход во двор закрывала железная калитка. На домофоне надо было набрать какую-то сложную комбинацию, пробормотать “мы в клуб”, дождаться писка, зайти внутрь, на пронизывающем ветру поплутать между одинаковыми подъездами — “таа-а-ак, по-моему, нам нужен пятый. Или шестой? Там рядом с ним… Мне казалось, что пятый…” — а потом спуститься по ничем не примечательной, без вывески над ней, лестнице в подвал. Я даже успела испугаться и подумать, что Евгений, на самом деле, маньяк и привел меня в свое тайное подвальное гнездо, но за железной дверью обнаружился гардероб, а над аркой в соседнее помещение — надпись готическим шрифтом “Клуб Лимб”.

— Что ж тут всё так… сложно? — спросила я, сдав свою куртку сонному гардеробщику и получив взамен номерок в форме черепа.

— Думаю, чтобы лишние люди не приходили, — пожал плечами Евгений. Он размотал длинный шарф, снял пальто и остался в белой рубашке и черных джинсах. По поводу кружевного жабо я ошиблось, но длинные манжеты и блестящий шелк вполне укладывались в образ. — Идем?

В зале царила полутьма. В дальнем углу виднелся полукруглый помост из досок, покрытых темной морилкой — сцена. Единственное нормально освещенное место в “Лимбе”, потому что туда был направлен прожектор. Источниками остального света выступали лампы в серых — то ли концептуально серых, то ли просто очень пыльных — абажурах. Они покачивались под потолком и выполняли, скорее, декоративную роль, потому что внизу, сидя за столиком, разобрать буквы в меню было фактически невозможно. Разве что включив фонарик на телефоне.

Меню состояло из двух страниц. На первой — дорогие сэндвичи, очень дорогие брускетты и картошка фри с сырным соусом. На второй — алкоголь, алкоголь, алкоголь. И что, даже сока нет? Не то чтобы я не употребляю спиртного, но начинать с него поэтический вечер в компании едва знакомого Онегина, то есть Евгения, было чересчур.

— Скажите… — спросила я подошедшую официантку.  — А сок какой-нибудь у вас есть?

Она смерила меня задумчивым взглядом. Как будто сканером провела по штрихкоду “свой-чужой”. Видимо, заданный вопрос однозначно маркировал меня как чужую, потому что выражение ее лица сделалось совсем скучающим и отстраненным.

— Есть только то, что есть в меню.

— Тогда принесите, пожалуйста, только сэндвич с лососем.

— Его нет.

— Тогда брускетту с оливками.

— Оливки закончились.

— Тогда картошку фри.

— Придется подождать минут сорок.

— Вы ее будете убивать, ощипывать, потрошить и только потом жарить?

— Что-о-о? — теперь официантка смотрела на меня хотя бы удивлением.

— Ну, картошку. Вы сказали про сорок минут. Видимо, за это время ее нужно поймать, свернуть ей шею, а сами понимаете, пока на картофелине шею найдешь…

— Маш, — проникновенно проговорил Евгений. Что характерно, табличка на груди у официантки говорила, что зовут ее “Света”. — Маш, принеси нам бутерброды с ветчиной, пожалуйста, виски и бутылку колы.

— Кола закончилась.

В ответ Евгений жестом фокусника извлек из сумки литровую пластиковую бутылку и водрузил на стол.

— Часть проведешь по кассе как остатки, часть по прейскуранту коктейлей сразу себе заберешь.

— Наличными платить будешь? — голос у Маши-Светы изрядно потеплел.

— Конечно, — кивнул Евгений.

— Хорошо, а то терминал для карт опять сломался, — пробормотала официантка, отступила и затерялась в тенях.

Господи, куда меня вообще занесло, а? Я внимательно огляделась по сторонам, вцепившись в край стола так, что пальцы побелели. Вокруг почти никто ничего не ел. Зато там пили. Активно пили, если судить по батареям пустых стаканов и бокалов. Ну, или в обязанности здешнего персонала входила только доставка напитков на стол, а вот грязную посуду забирать — это уже слишком сложно. Некоторые посетители воровато засовывали руку под стол и вытаскивали из сумок и рюкзаков на коленях чипсы или орешки, закусывая напитки. Официантки делали вид. что ничего не замечают.

Часть гостей выглядела примерно как я. Обычная одежда, свитерки, джинсы, теплые осенние платья… Другая часть будто явилась из прошлого. Перчатки до локтей, вуали, кружевные рубашки, длинные шелковые подолы, изящные шляпки, курительные трубки…

—Тут какой-то особый дресс-код? — спросила я у Евгения.

— Нет, — ответил он, задумчиво складывая из салфетки кораблик. — Каждый одевается так, как считает уместным.

— Уместным для чего?

— Для того, чтобы послушать стихи, — он удивленно посмотрел на меня, приподняв брови, и я почувствовала себя очень приземленной, бездуховной личностью, которая решила прийти слушать стихи, не сгоняв предварительно на машине времени к знакомой модистке на сто лет назад.

— Если бы сказал, что надо одеться нарядно… — начала было я.

Но Евгений тут же перебил:

— О, не волнуйся. Ведь одежда — это же фантик, обертка, наносное. Главное — то, что в душе.

И возвышенным жестом прижал руку к груди.