У края

– Интересно-интересно, – оживился, прикоснувшись к тайне, готовой выскользнуть, – Колись, Руслан. Все останется между нами.

– Да тут уже с год эта возня идет. Много желающих на лакомый кусочек. В общем, хотят здесь каток сделать.

– Каток? В промзоне? – удивился я, – Кто же сюда ездить будет, чтобы все это окупилось?

– Да кого это волнует, Анатолий Афанасьевич! Элитный каток для избранных. С саунами, ресторанами и прочими прибамбасами. А ездить будут. Тут сама Алла Пугачева свою дачу соорудила, прямо в охранной зоне. И никому нет дела.

– Ну, не скажи. Недавно видел по телеку целую передачу с возмущенными экологами. А каток. Кто же им отдаст федеральную собственность!

– Еще как отдадут! Сам Баламут приезжал, с «каточниками» говорил, а я им все показывал, как вам.

– Меламуд? – удивленно переспросил его.

– Ну, да, – твердо ответил он, – А с инвестором я вас познакомлю, Анатолий Афанасьевич. Если проект хороший, он всегда поможет. А у вас очень хороший.

– Ну, спасибо, Руслан. Что ж, придется веником двигаться, – невольно подумал вслух.

– Каким веником? – не понял тот. Я рассмеялся:

– Да запущу одновременно несколько вариантов с разными партнерами. В конце концов, слабые отпадут, но кто-то же останется. Это и называется деревом возможностей, а в нашем случае – типичный веник, катки выметать.

– Понял, – рассмеялся Руслан.

– Главное, чтоб партнеры не пересекались, – пояснил ему, – А удастся сделать два-три завода, еще лучше. В Вероне я работал в зоне, где таких предприятий не один десяток. И все работают.

– Понял, – сказал Руслан, и стало ясно, что в Истре у меня появился надежный союзник.

Едва попал на рабочее место, занялся тем, что перенес свои замыслы на генеральный план предприятия.

Пока работал, Костин лишь изредка подглядывал через мое плечо, но не комментировал. Под вечер все же не выдержал:

– Ну, как, Толя, получается?

– Получилось. Еле разместил. Маловат заводик.

– Да ты что! – удивился директор, – Ну-ка, посмотрим, – наклонился он над чертежом.

Полюбовавшись с полчаса, выдал, наконец, заключение:

– Да. Действительно плотная компоновочка. Кирпичное производство и то свободней. Слушай, а куда ты дел керамический участок?

– Какой керамический? Керамогранит здесь не поместится, но он и не нужен.

– Да нет. Я там карандашиком начертил.

– Это смотрите в оригинале. На копии я все удалил. Иначе не разместить. А что за участок?

– Да мысль была. Есть тут один умелец. Такие горшки делает – чудо! Стенка всего два миллиметра, а молотком не разобьешь. И легкие – можно использовать как тару. А если горшкам придать уникальную форму, да еще с гербом России, глядишь, пойдут как сувениры для всех, кто посещает Кремль.

– Видел я нечто подобное, только в пластиковом исполнении. Дети с кремлевской елки подарки в них несут.

– Вот-вот, – подтвердил Костин, а мне вдруг стало грустно – горшочки от управления делами президента. Нет, не оценил я тогда грандиозный замысел начальника.

Вскоре позвонил, как и обещал, Руслан и сообщил, что инвестору мой проект понравился, тот вскоре позвонит, чтобы договориться о встрече.

Встреча с Михаилом Николаевичем состоялась уже на следующий день у метро «Проспект Вернадского». После двухчасовых переговоров выяснилось, что никакой он не инвестор, но располагает полезными контактами.

«Что-то уж очень хлипкий выходит веник», – разочарованно размышлял по пути домой.

Снова актуальным стал вопрос разработки бизнес-плана. Но для этого не было исходных данных по искусственному камню – никаких, кроме умозрительных.

Две недели напряженной работы, и бизнес-план был состряпан. Его выводы поражали воображение.

– Толя, ты гений! – сделал однозначный вывод Костин, – Пошли к Меламуду.

Выслушав мой доклад, Меламуд с интересом полистал проспекты фирмы «Бретон», мельком глянул на генплан, взвесил на руках экземпляр бизнес-плана и, многозначительно хмыкнув, выдал, наконец, руководящее решение:

– Что ж, работа проделана большая. Ваши предложения о перепрофилировании я доложу Кожину. Думаю, он одобрит. Вот только «Новоиерусалимский кирпичный завод».

– Это утвержденное название, – врезался Костин.

– Я знаю, – продолжил Меламуд, – Придумайте что-нибудь другое.

– Но, его же надо утверждать, менять строительный титул и так далее. Это сколько же времени надо, – не сдавался директор кирпичного завода.

– Надо, значит, надо. Все. Идите, работайте, – отпустил он нас.

– Что будем делать? – спросил Костина, когда вернулись в кабинет.

– Что делать. Не знаю, что делать! Измените название. Он даже не понимает, что это такое, – возмущался начальник, – Ладно, Толя, пиши письмо на «Бретон». Пусть выдадут коммерческие предложения «Новоиерусалимскому кирпичному заводу».

И на целую неделю у Костина появилось достойное занятие – он изобретал название нового предприятия. Я не вмешивался, соблюдая субординацию. И вот свершилось:

– Толя, как тебе это? Новоиерусалимский центр инновационных технологий по производству изделий из камня и керамики при управлении делами президента РФ, – торжественно выдал он и застыл в ожидании одобрения (чего же еще).