У кромки моря узкий лепесток

И там, на площади, сидя на скамейке, они приняли решение, определившее не только всю их дальнейшую жизнь, но и жизнь ребенка Росер. Во время поспешного бегства многие иммигранты прибывали во Францию без документов, а некоторые теряли их по дороге в лагеря, но у Виктора и Росер, к счастью, документы сохранились. Свидетелями на короткой церемонии в мэрии города выступила супружеская чета квакеров. Виктор до блеска начистил новые ботинки и одолжил галстук; глаза Росер опухли от слез, но сама она была спокойна; на ней было ее самое лучшее платье и весенняя соломенная шляпка. После церемонии Виктор с Росер зарегистрировали ребенка под именем Марселя Далмау Бругера. Именно так звали бы мальчика, если бы его отец остался в живых. Событие отметили скромным ужином в маленькой столовой родильного дома Элизабет Эйденбенц, кульминацией которого стал торт с кремом шантийи.

Как Виктор и пообещал Пабло Неруде, ровно через три дня он вновь появился в чилийском посольстве в Париже и положил на стол перед поэтом два документа: свидетельство о браке и свидетельство о рождении сына. Неруда поднял на Виктора глаза и несколько долгих секунд заинтригованно смотрел на него из-под полуприкрытых век.

— Вижу, у вас воображение поэта, молодой человек. Добро пожаловать в Чили, — сказал он наконец, ставя печать на анкете. — Вы говорите, ваша жена пианистка?

— Да, сеньор. И еще портниха.

— Портнихи в Чили есть, а вот пианисток не хватает. Приходите с женой и сыном на набережную Тромпелу, в Бордо, в пятницу рано утром. «Виннипег» отплывает вечером.

— У нас нет денег на билеты, сеньор…

— Ни у кого нет денег. Там посмотрим. И забудьте об оплате визы, которую пытаются получить некоторые консулы. По-моему, отвратительно — брать плату за визу с беженцев. Это мы тоже уладим в Бордо.

Этот летний день, 4 августа 1939 года, проведенный в городе Бордо, навсегда останется в памяти Виктора Далмау, Росер Бругеры и еще более чем двух тысяч испанцев, отплывавших в вытянувшуюся вдоль моря страну на юге Америки, цеплявшуюся за горы, чтобы не упасть в океан, страну, о которой они ничего не знали. Неруда говорил о ней так: «…У кромки моря узкий лепесток, вино и снег…» и еще: «Морская пена вьется светотенью», но эти строки из его стихов никак не проясняли будущую судьбу покидавших родину людей. На карте Чили выглядела узкой и далекой полоской.

На городской площади в Бордо скопилось огромное количество народу, и толпа все увеличивалась, по мере того как возрастала жара и небо становилось нестерпимо-синим. Люди приезжали на поездах, грузовиках и на прочих видах транспорта, большинство прямо из лагерей для интернированных, — голодные, ослабленные, давно не имевшие возможности помыться. В тот день в Бордо воссоединилось много семей. Поскольку мужчины несколько месяцев не видели свои семьи, встречи супружеских пар и родителей с детьми были полны драматизма и волнения. Вновь обрели там друг друга и отец с сыном, которого он считал погибшим при Эбро, и двое братьев, не получавших друг от друга вестей со времени обороны Мадрида и уже не чаявших когда-нибудь увидеться снова. Посадка на корабль проходила в соответствии с четким порядком, люди соблюдали дисциплину, которую обеспечивали французские гвардейцы.

Пабло Неруда, с головы до ног одетый во все белое, вместе с женой, Делией дель Карриль, которая тоже была в белом костюме и в широкополой шляпе, словно полубог, руководил проверкой документов, медосмотром и посадкой, помогая консулам, секретарям и просто своим друзьям, которых было немало в порту. Разрешение на выезд удостоверялось подписью зелеными чернилами и печатью Службы эвакуации испанских беженцев. Проблему с визой Неруда решил сразу для всех пассажиров «Виннипега», — ее сделали коллективной. Испанцы делились на группы, фотографировались, тут же проявляли снимки, а потом кто-то из них разрезал снимок на отдельные фотографии и приклеивал их на документы. Заботливые волонтеры распределяли еду и туалетные принадлежности. 340 детей получили по полному комплекту одежды, выдачей которой занималась Элизабет Эйденбенц.

Наступил час отплытия, а у Неруды все еще не было достаточно денег, чтобы оплатить зафрахтованный корабль. Правительство Чили отказалось брать на себя расходы по вывозу испанских беженцев из Франции, поскольку невозможно было оправдать такой шаг в глазах общественного мнения, разобщенного и враждебного. И тогда неожиданно для всех на набережной показалась небольшая группа лиц, вполне официальных, предлагавшая оплатить испанцам половину каждого их билета. Росер увидела этих людей издали, передала ребенка на руки Виктору, вышла из очереди и бросилась к ним навстречу. Среди них она заметила семью квакеров, приютивших ее с ребенком у себя в доме. Они появились в порту по поручению общины, выполнявшей свой долг еще со времен ее основания в XVII веке, который видели в служении человечности и делу мира. Росер повторила своим друзьям-квакерам то, что когда-то услышала о них от Элизабет: «Вы всегда там, где ваша помощь необходима».