У кромки океана

Он и не догадывался, насколько зависит от работы, поглощающей время и мысли, пока не подошла очередь следить за соседскими ребятишками днем, когда взрослые трудятся. Такая обязанность выпадала каждому примерно раз в месяц; учитывалось расписание основной работы, а также личное желание. Кевин смотрел, пока готовил завтрак, как взрослые уходят на работу, потом загнал малышей в дом Макдоусов и затеял импровизированные игры, которые обычно сами приходили ему в голову. Время ползло так медленно, что просто не верилось. Сегодня ему досталось шестеро поднадзорных, все детсадовского возраста – от трех и до семи. Дети совершенно необузданные. Но все равно оставалось слишком много свободного времени, а значит, много лишних мыслей. Часов около десяти он собрал детвору и устроил им познавательную игру, которая заключалась в хождении по тропинкам. Все тропинки почему-то приводили к дому Оскара. В доме было пусто – строители, зная, что Кевина сегодня не будет, пошли в другое место, начинать новый проект в Вилла-Парке. Кевин предложил детям таскать черепицу из штабелей на дороге к подъемнику. Игра очень понравилась, а когда черепица кончилась, он придумал другую – чистить от краски стекла окон теплицы. Потом было еще что-то… Удивительно, как легко серьезная мужская работа превращалась в детское развлечение. Кевин даже фыркнул, когда ему пришло в голову, что он, оказывается, все время занимается игрушками. «Рекомендуется для детей в возрасте от 3 до 7 лет».

На холмы наползли тучи, клубившиеся все утро над береговой полосой; потемнело. Стало моросить. Дождь! Сначала – лишь мелкие брызги, а затем припустил по-настоящему. Дети, вскрикивая, носились в радостном возбуждении, с мокрыми, липнущими на лоб волосами. Немалых трудов стоило Кевину отогнать свое стадо домой. Жаль, нет овчарки. Когда суматошная орава гомонящим клубком подкатилась к дому, взрослые хлопотали на улице, налаживая влагоуловители, имеющие вид зонтиков, поставленных вверх ногами, над бочками, цистернами и всяческими другими емкостями для сбора воды. Некоторые «зонтики» были на автоматике, но большинство приходилось раскрывать вручную.

– Поднять все паруса! – закричали мальчишки и тут же полезли на бочки – крутить рукоятки. Так продолжалось до тех пор, пока Кевин не сбегал в дом, достал и раскатал по траве длинную и широкую полосу окрашенного в радужные цвета пластика. Дождь испещрил ее миллионами капель, каждая в форме совершенной полусферы. Кевин орал даже громче своих подопечных, когда все вместе они катились кто на чем: на заду, на коленях, на пузе, кто умел – на ногах. Взрослые, закончив развертывание своих антизонтиков, тоже начали кататься по дорожке. Кое-кто ушел в дом – пить пиво. И все наперебой пели, орали и визжали: «Дождик, дождик! Вода!» Праздничный прием в честь гостя с неба; гостя нечастого в здешних местах. Вода лилась из туч щедрым потоком – чудо на побережье с пустынным климатом.

Кевин и следил одним глазом за ребятней, и организовал соревнование – кто дальше проедет, и поправил скривившийся на сторону зонтик, через край которого вода проливалась мимо резервуара. Но не только это он успевал делать. Он еще успевал принимать длинные пасы от Хэнка, который крутил педали и разбрасывал направо и налево банки с пивом и мороженое, а велосипед его, не желая отставать в щедрости от хозяина, раскидывал по сторонам крылья белых брызг, окатывая всех, кто не успел отскочить. И Кевин со всеми орал: «Вода!», и звучало это как благодарственная молитва.

И все это время он не испытал ни малейшего трепета чувств. Шел дождь. А под дождем шел Кевин. Двигался сквозь движение, скользил по пластиковой тропке под немыслимым душем; не тормозя, плавно, как во сне, он двигался к невидимому «домику» от третьей базы после толчка, который, видать, хорошо удался; вот-вот, и он спасен! И – никаких чувств. Вообще.

Кевин сидел на мокрой траве, косолапо расставив ноги, сверху было мокро, внутри – пусто, как в тыкве.

В тот вечер после бесцельного хождения по холмам Кевин вернулся домой и заметил мигающий огонек на панели телевизора – есть сообщение. Включил аппарат; на экране появилось лицо Джилл:

– Привет!

Кевин уселся перед экраном.