У кромки воды

– Ты весь в отца, – в конце концов произнес он.

– Простите, – бледнея, переспросил Эллис.

– Охотник на чудовище. В тридцать четвертом. Не настолько я еще спятил.

Сосудистая сетка на его лице потемнела. С губ сорвался плевок.

Брови Мэг взлетели, она посмотрела на Эллиса. Потом снова принялась протирать стойку.

– Будет, Донни, – сказала она. – Сядь, я тебе пирога принесу.

Он не обратил на нее внимания.

– Ты за чудовищем приехал, так? Или пустишь мячик по воде и станешь снимать, как твой старик?

Лицо Эллиса за долю секунды превратилось из бледного в багровое.

Старик развернулся и поспешил за своим пальто, колотя суковатой палкой по каменным плитам.

– Ноги моей не будет там, где этот ублюдок.

– Он что, на самом деле это сказал? – произнес Эллис. – Он меня ублюдком обозвал?

– Не будь он калекой, я бы ему в морду дал, – отозвался Хэнк.

– А мамка твоя, стало быть, ему жена, так? – спросил старый Донни. – Говорят только, он был сущий дьявол до houghmagandy[7].

– Хватит, Донни, – повторила Мэг, на этот раз резко. – Брось это. Иди, съешь пирога.

– Ты уж прости за грубые слова, но по-другому тут не скажешь, – с негодованием отозвался старик. – Это негодное creutair[8] пыталось из честных девушек в господском доме striopaichean[9] делать, ни стыда ни совести. И, как я понял, пальто мне никто не подаст.

Последнее прозвучало как утверждение, хотя он прислонил палку к барной стойке и выпрямился в ожидании.

Мистер Росс, не спускавший глаз с Эллиса с первой реплики Донни, обошел стойку и помог старику надеть пальто. Донни подхватил трость и выразительно затопал к дверям, потом обернулся и провозгласил:

– Не скоро моя тень упадет на твой порог, Энгус. Пока этот тут живет – нет.

Через пару секунд после того, как за ним закрылась дверь, кто-то сказал:

– Ну, думаю, Рона будет не против, если ей не придется его забирать после закрытия.

Раздался взрыв смеха, и мужчины вернулись к своим разговорам.

Мэг вышла из-за стойки и включила радио. Она крутила ручку настройки, пока сперва не поймала Радио Люксембурга, где «лорд Хо-Хо» с безупречным английским выговором объявил: «Говорит Германия! Говорит Германия!».

Мэг тут же переключилась на пустой эфир, потом повернула ручку и наконец нашла Бинга Кросби, сладко выводившего что-то про лунные лучи и звезды.

Эллис, лицо которого в конце концов приняло ужасный серый оттенок, подошел и сел рядом со мной. Наш хозяин снова рассматривал его.

– Именно поэтому, милая, и я записал нас под твоей девичьей фамилией, – произнес Эллис сквозь зубы.

Бородач продолжал на него смотреть.

Глава 10

Весь ужин Эллис просидел холодный и молчаливый, а потом сразу же, извинившись, ушел к себе. Когда я поднялась, чтобы пойти с ним, он твердо велел мне остаться и наслаждаться шерри.

Я не хотела оставаться, и ни о каком наслаждении речь, разумеется, не шла, – думать я могла только о том, не выставят ли нас за ложь, – но я поняла, что он хочет, чтобы я осталась и попыталась спасти лицо. Я продержалась всего четверть часа. Когда я уходила, Хэнк скрежетал зубами и, побелев костяшками, сжимал стакан с виски.

Я постучала в номер Эллиса.

– Уходи!

– Это я, – сказала я в щелочку. – Пожалуйста, пусти меня.

Он пролаял что-то насчет того, что непригоден к человеческому общению.

Я отправилась в свою комнату, надеясь, что он передумает и придет ко мне. Когда весь дом стих и моя свеча догорела, я сдалась и легла.

Я лежала в темноте под грудой одеял, слушая, как колотит по крыше дождь. На мне были две самые толстые ночные рубашки, но я все равно мерзла и постоянно потирала нос.

Я никогда раньше не слышала слова striopaichean или houghmagandy, но по контексту вычислила, что первое – это то, чем моя свекровь считала мою мать, а второе – занятие, на основании которого ее таковой считали.

Я давно думала, что полковник – раздражающий хвастун, но мне никогда не приходило в голову, что он еще и распутник. Одна мысль о том, что полковник мог подкатывать к бедным девушкам, приводила меня в ужас. Это одутловатое лицо, трясущееся брюхо, желтые от табака усы…

Я прежде этого не замечала, но, будь Эллис лысым, на сорок лет старше, на шестьдесят фунтов тяжелее и будь у него нос пьяницы, он был бы очень похож на полковника.

Неудивительно, что Эллис не был настроен на человеческое общение. Сознание того, что в старости он будет как отец, должно было стать для него ужасным ударом, но отрицать это было невозможно, поскольку старый Донни признал в Эллисе сына полковника, едва взглянув на него. Нет, имелись способы отсрочить превращение с помощью диеты и упражнений – даже с помощью накладок, если надо, – и время беспокоиться об этом пока не настало. У нас были куда более насущные проблемы.

Я откинула одеяла, нашарила в темноте спички и зажгла свечу, от которой остался всего дюйм.

Мгновение спустя я была уже в коридоре, стояла под дверью Эллиса. Когда я подняла руку, чтобы постучать, со щелком открылась дверь комнаты Мэг, и оттуда выскользнул широкоплечий мужчина.

Я отпрыгнула, зажав рот рукой.