У крутого обрыва

«Прочитала очерк уже лежа, перед сном, и настолько взбудоражилась, что во втором часу ночи вскочила с постели — и вот строчу» — так начиналось одно письмо. Подобных писем — взволнованных, доверительных, даже обидных — было много, очень много, и это убедило меня в том, что за «частной» семейной драмой действительно кроется нравственная проблема, требующая осмысления и обсуждения.

В письмах не только давались безапелляционные «оценки» героям, не только рассказывалось об иных — похожих и непохожих — семейных драмах: размышляя о поступках Виктора, Люды и Гали, авторы писем спорили о подлинных и мнимых этических ценностях, о том, что такое порядочность и долг.

«Эта история, — писала контролер заводского ОТК из Новороссийска З. Матвеева, — вызывает много мыслей, заставляет по-новому увидеть и пересмотреть сложившиеся стереотипы нашего отношения к подобным конфликтам. Не сомневаюсь, что под влиянием традиционных представлений о «покинутой», «обманутой» женщине с ребенком многие возьмут под защиту Люду. И глубоко ошибутся.

Автору удалось показать очень характерный, но, к сожалению, не очень привлекательный тип женщин, которых отличает непомерная требовательность к другим и полное забвение чувства личной ответственности. Женщин, не упускающих ни одного случая напомнить о своих правах, но упорно забывающих о своих обязанностях. У таких людей всегда есть в запасе и демагогия, и набор безотказно действующих аргументов, рассчитанных на жалость, на участие.

Не могу представить себе, чтобы женщина, искренне любившая Виктора, могла оскорбить его память шантажом по отношению к родителям, оплакивающим потерю сына. Не могу представить себе, чтобы любовь и семейные узы можно было навязывать кому бы то ни было, фальшиво прикрываясь при этом «интересами ребенка». Только большое взаимное чувство, глубоко осознанное обоюдное желание быть вместе способны создать счастливую семью на долгие годы».

Однако такую точку зрения заняли далеко не все мои корреспонденты. Позиция тех, кто был решительно «против», наиболее решительно и резко выражена в письме владимирского журналиста А. Белявского:

«Вызывает удивление концепция автора, рассказавшего о «семейной драме» не с позиций высокого нравственного идеала, а с точки зрения примитивной житейской утилитарщины. Рассуждения автора, в сущности, близки концепции циничного аморализма, отрицающего существование общепринятых моральных ценностей… История Виктора и Людмилы — не только «материал для раздумий». Она — симптом опасной болезни нравов, эпидемии, которая поразила современный буржуазный мир. Бациллы этой болезни проникают иногда и к нам. И хотя в нашем обществе подобные «связи» — крайняя редкость, это не значит, что мы должны относиться к ним терпимо… Главные герои этой истории наказаны за опошление любви».