У крутого обрыва

Не любишь ли — хочешь ли?.. Ибо, если женишься не любя — это дело твоей совести. Если же — не желая, то этот союз аморален по всем божеским и людским, нравственным и юридическим законам. Аморален, поскольку целью брака является создание семьи. Жениться, не желая ее создать, — поступок абсурдный, бессмысленный, лишенный какой бы то ни было нравственной основы, тем более — в обществе свободных и равных людей, где превыше всего — достоинство и честь человека.

Ну, хорошо, а как же третий — тот, кому предстоит появиться на свет? Разумеется, женщина, пожелавшая в подобной ситуации иметь ребенка, сознательно принимает на себя все бремя забот о нем, все то, что неизбежно сопряжено с его воспитанием и ростом — без семьи, без налаженного быта. Принимает, ни на кого не сетуя и не предъявляя ни к кому никаких претензий.

Государство позаботилось о том, чтобы материнство было только свободным и желанным. Рождение ребенка — осознанный шаг, на который женщина решается, все взвесив, все обдумав, предвидя последствия во всей их сложности и перспективе.

Но так уж устроен свет, что мужчина, если он порядочен и честен, всегда чувствует бо́льшую ответственность за судьбу будущего ребенка. Это он должен позаботиться о крове, об условиях, в которых ребенку предстоит расти. Никто не может ему навязать брак. Не всегда его можно понудить, чтобы оказывал моральную и материальную помощь. Но чувство ответственности, сознание своего долга, мужское достоинство, наконец, повелевают ему сделать больше, чем он  д о л ж е н.

Закон создает для таких благородных побуждений необходимую правовую базу. Нельзя искусственно создать семью. Но можно, не связывая свою судьбу с женщиной, которую не хочется «взять в жены», дать ребенку свое имя. Точнее — отчество. И фамилию. Признать отцовство. И тем самым возложить на себя те формальные обязанности, которые с отцовством сопряжены.

Э т о — долг любого мужчины, как бы ни сложились его отношения с матерью ребенка. Долг, от которого, к великому сожалению, иные спешат уклониться…

Виктор не уклонился.

«Люда! — писал он ей в родильный дом. — Нам нужно серьезно обо всем поговорить. Сейчас же первой и самой сложной проблемой является жилье… Я тебя предупреждал обо всем этом, но ты же все решала только сама. Вот результат — проблемы, проблемы».

Не слишком-то ласковое письмо — первый отклик на весть о рождении сына. Нет в этом отклике ни радости, ни любви, но есть трезвое сознание ответственности за самое элементарное — крышу над головой ребенка, которому ты дал жизнь.

Крыша над головой — во веки веков это долг и забота мужчины. Виноват ли он в том, что далеко не всегда, даже с печатью о регистрации брака, ему удается ее обеспечить? «Крыши» не продаются в соседнем универмаге. При всем желании обеспечить каждому и немедленно нужное жилье, при том огромном размахе строительства, которое разворачивается на наших глазах, государство не может еще без промедления удовлетворить в полной мере растущие потребности каждой семьи.

Приходится ждать. А ждать было некогда.

«Люда! — Это я цитирую еще одно письмо Виктора, оно написано на следующий день. — Где-то через три месяца завод сдает дом… Одну комнату могут дать мне… Сможешь ли ты это время прожить в общежитии? Если нет, то я просто ума не приложу, как выкарабкаться из этой ситуации… Я отвечаю не только за себя, но и за тебя, и за нашего сына, так что принимать поспешные решения — преступно. Напрасно ты пишешь, что будешь проклинать меня. Да, я виноват, виноваты мы оба, но Он будет в любом случае расплачиваться за наши необдуманные решения…»

По правде говоря, я не знаю, какие поспешные и необдуманные решения Виктор имел в виду, но за что же, собственно, проклинать его? Двое взрослых людей  з н а л и, что ни у Люды, ни у Виктора во Владивостоке жилья еще нет. Комнату, которую через три месяца Виктор должен был получить, он имел намерение отдать Люде и сыну. Он высказал это категорично и ясно. Никто не мог заставить его так поступить. Никто — кроме голоса совести. И он внял ему. Что же еще в этом положении мог он сделать? И что — должен?