У любви четыре руки

Мысли оторопевшей от аудиенции с министром Айят, напротив, торопились от карты к телам: «когда меня высадили из машины, площадь выглядела совсем по другому. Краткое содержание местности, которое я изучала в подвале (автобусная остановка, рынок, дорога), разительно отличалось от мелькающих на поверхности беззаботных лиц матерей и детей. То, что было абстрактным штрихом, то, что позволяло на идею ответить идеей (они у нас отняли землю — мы их убьем), вблизи обрело плоть. Я вспомнила Мириам, с которой мы обменивались школьными шалостями, шпаргалками, шепотками, слямзенной у матерей тушью (обратясь к ней, я впивалась глазами в ее локоток — нестерпимо было видеть ее саму по себе, без возможности как-то вмешаться, однажды я укусила ее прямо на алгебре, она задумчиво грызла свою авторучку, уже все решив, а я вонзилась в нее и не разжимая зубов замерла… она вскрикнула, но я лишь чуть царапнула кожу, чтоб показать — смотри, вот она я, не забудь, держи в уме, как потерявшуюся цифру в задачке… в ней было что-то такое, что заставляло меня вторгаться в ее целокупность и заполнять пустующие ниши собой). Теперь она в армии. Подумав о ней, я повернула домой».

Приглядывающий за встречей в камере двадцатидвухлетний человек из Шин Бет, в будущем сначала остерегающийся половых связей (наверное, потому, что подростком он проглядел слишком много откровенных медицинских буклетов — его мать была судмедэксперт), а затем женившийся на русской еврейке и приживший с ней шестерых, думал о связи секса и смерти. «Я хочу, надеялся Зеев, чтобы все части тела партнера действовали безотказно (ОТК секса), глаза подавали условные знаки юной слюне, слюнной юне, а слюноотделение влекло за собой поцелуи, поцелуи же — проникновение в потайные области обладания… вся моя сексуальная сущность противится насажденью насилия (любовник должен быть целым и невредимым для поцелуев, а не цель для УЗИ), увядает от изуверских увечий и оплеух увесистой смерти — ведь все это отразится на моем удовольствии, все мои требования обратит в требуху. Но, пожалуй, не впору зацикливаться на сексе, даже и находясь в одном помещении с такой умопомрачительной девушкой, не забывай, что еще чуть-чуть, и эта девка стала б убийцей».

Вскоре в газетах появились наблюденья министра: «второй допрашиваемый, мужчина, был холоден, он не смотрел на меня. Женщина была теплой. Я знал, что он выйдет — и опять сделает это. Женщина — тут чувство было другое… Она не лгала. С ней было непросто. Она не сидела, как глыба льда. Она разговаривала, она была спокойной, она смотрела мне прямо в глаза, она смеялась и плакала. Она переходила с английского на арабский и с арабского на английский язык. И я сочувствовал ей».

III

Как описать, что ощущаю, глядя на фото? Валкая тяжесть внизу живота, заставляющая Ваньку-встаньку вставать. Покачни меня, покалечь, выбей из колеи, поставь на колени — я все равно возвращаюсь на место. Слово гейдар в русском напоминает «Аркадий Гайдар» — недаром у тебя было почти что пионерское, палестинское детство.

Мы рвемся в не изведанные до этого области; мы исследуем uncharted, ^[10]а не occupiedterritories; у нас нет расхожих понятий, у любви нет понят ых. Мы обладаем тем, чем хотим и потом подыскиваем счастью нужную бирку. Не гляди бирюком. Нижинский и нежность, Новая Зембла — обнаружим ли под девичей резинкой трусов мужской член? Порочность при доходящей до непристойности непринужденности. Провели ночь, упорхнули — попробуй-ка нас принудить! Раскованны, как нудисты. Раскосость, кокосовость, распахнутость глаз (в пах уперлись глаза). Ниагара, видеоигры, виагра. Эти скрашенные женским багрянцем мужские грубые скулы; крепкость и крепость костей (хочу тебя приступом взять); пограничность и органичность, свободное плавание меж двух половых полюсов… Мы мнемся, пытаясь что-то сказать; мы более выразительны в танце, наши тела рождены подавать другиесигналы, отправляемые на понятной лишь нам частоте — отсюда гейдар. Актер, продающий улыбку, попадающую затем на коробку с зубным порошком… антрополог, в Индонезии изучающий трансвеститов-шаманов, а в Северной Америке у индейцев «двоедушных» людей… археолог, в Эквадоре охотящийся за коленной чашечкой истлевшего инки, прототип этого текста одиночка-лингвист или танцующий с Мерсом Каннингемом танцор… Пишущий путешественник, поехавший к каннибалам в Перу и маорийский поэт. Один повествует о дикарях (лоск и оскал необузданной ласки — кидающая из плоскости листа в объемность объятий любовь без страниц), а другой про вождя племени, помочившегося на связанного веревками и страхом перед отцом юношу-сына, преданного пилоту-пакехе: ^[11]любовь без границ. Все это и есть моя Тарзания, мои территории и терзания — в этих странах, в этих страницах и заключена моя жизнь.