У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем! (СИ)

Мы прижались друг к дружке и наблюдали кровавую бойню поверх оставленного лежать у входа свина, дергавшего ногами. Было страшно за своих, но закрыть глаза и не смотреть — еще хуже. Спору нет, драка Дина с Гленом была «дружеской», и в правду мужики пар выпускали. Потому что теперь они рвут врагов в каком-то зверином неистовстве и действо перед моими глазами не поддается описанию: миром правит жажда убийства, чужой крови и мужского безумия.

Душники отличны от обычных оборотней частичной ипостасью, а злоба, жестокость и бессердечие сейчас владеют и теми, и другими. Вот почему такой жизненно важный закон на Фарне: холостого оборотня сложно удержать в своей жажде крови, а семья и любовь могут унять ее. Вернуть разум и человеческий вид после охоты. Разделить животную суть и человеческую.

Скоро все вокруг устилали страшные, окровавленные, изуродованные трупы душников. А мы с подругой, удивительное дело, счастливо всхлипывали. Оборотни в звериной ипостаси ходили по площадке и добивали раненных душников. У меня в душе ничего не дрогнуло, хоть я и знахарка: душника, перешедшего грань и потерявшего вторую половину души, уже не спасти. Его волнует лишь голод, он жаждет убивать.

Пока остальные сносили и скидывали трупы в какой-то каменный развал, Дин, Шай и Далей с Гленом подошли к нам и устало легли рядом с норой. Отодвинув несопротивляющегося, тяжело дышащего кабана наружу, мы выбрались сами и юркнули к нашим спасителям.

— Кошки, как же от вас воняет навозом! — пророкотал Далей-лев, сморщив нос. — Хороши, прямо на редкость.

— И от хряка тоже прет, — скривил морду Глен-леопард.

Дин в запекшихся рваных ранах, оставленных когтями душников, обернулся человеком, сел и быстро осмотрел нас с Эльсой, изгваздавшихся в глине и дерьме с головы до ног, мерзко воняющих, аж у самих глаза щиплет. Он притянул меня, еще дрожавшую от пережитого ужаса, к себе на колени, крепко обнял, до боли стиснув, и хрипло прошептал:

— Живые! Луна! Живые!

Ну да, ему уже приходилось столкнуться с подобным, когда собирал останки родной сестры и шурина.

Эльса тряслась в беззвучных рыданиях в объятиях мрачного голого Шая, а тот терся носом о ее висок и успокаивал, успокаивал…

Забыв обо всем на свете, я обняла Дина за мощную шею и счастливо целовала его лицо. И когда прижалась к напряженно сжатым губам, он ответил. Наш поцелуй полыхал страстью — мы уцелели и непременно будем счастливы! Наконец Дин успокоился, уставился на меня блестящими желтыми глазищами и строго заявил:

— Дома сразу пойдем в Храм Луны брачную метку ставить. С тебя глаз нельзя спускать. Как и моя безголовая племянница, постоянно влипаешь в неприятности.

— Вот еще! — довольно фыркнула я. — Раскомандовался. Это не я виновата, что…

— Простите меня, пожалуйста, — прорыдала Эльса, уткнувшись в широкое, ею же заляпанное плечо Шая. — Это я опять виновата-а-а…

— Все будет хорошо, родная, — тихо шепнул ей любимый, поглаживая по вздрагивающей спине. — Не плачь, кошечка моя, я позабочусь о тебе.

Дин ехидно хмыкнул, небось решил, что Эльсу его суровый друг присмирит и успокоит. А сам с удовольствием успокаивался, обнимая меня и поглаживая по грязным волосам и спине. Когда оборотни прибрали тела полузверей и чуть перевели дух, он деловито распорядился:

— Надо уходить. Кровь и трупы скоро привлекут сюда других душников, уж слишком много их здесь развелось. Наверняка еще подтянутся.

— Странно, что так близко от Шлепа, город-то большой… — задумчиво протянул Далей-лев.

Шай досадливо поморщился, пояснив:

— Странно, что они в город еще не заходят кур пощипать. Еноты не любят охотиться, им хватает рыбы в реке. Поэтому ближайшие леса — угодья душников.

— Зря они, — сморщил нос черный лев. — Такой огромной стаи я давно не встречал, расплодятся и в самом деле в гости в Шлеп наведываться начнут.

Я прижималась к широкой, надежной груди Дина. Как же хорошо в его руках, ничего не страшно.

— Раз кабана не сожрали, сами зажарим, — рядом раздался голос Наума.

— Нет! — разом обернулись мы с Эльсой на огромного бурого медведя.

— Он подсказал нам, как спрятаться, нору раскопал, — всхлипнула Эльса.

— Вдобавок заткнул собой выход, дал нам еще время, почти спас нам жизнь, — поддакнула я.

Далей зафыркал по-львиному — рассмеялся. Встал и пошел к дубу, под нашими изумленными взглядами поднялся на задние лапы и потряс ствол.

— Оставшиеся с осени желуди послужат ему прокормом, пока не оклемается, — пояснил Дин, улыбаясь.

— Спасибо, Далей! — благодарно выдохнули мы. Лично я еще и восхищалась огромным, прежде невиданным, черным горным львом. Красивый у него зверь!

Перед тем как уйти я помогла сойтись нескольким, самым глубоким ранам на спине и боках кабана, чтобы не кровоточили. Он смотрел нам вслед маленькими черными глазами, наверное не веря в свое спасение. Мужчины возвращались в лагерь в звериных ипостасях, а мы с Эльсой — на своих двоих, к счастью, обутые в возвращенные нам ботинки. И такие смирные-смирные, послушные-послушные.

Глава 22