У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

На «дрыща» я решила не обижаться, сейчас важнее как можно больше подробностей узнать, а не устраивать склоки. Еще заметила, что Эльса мрачно провожает взглядом поля вдоль обочины. Небось сравнивает, о чем Глен сказал, со своими воспоминаниями о родном крае. Из рассказов кошки-сервала я поняла, что под крылом своей семьи жила она, как отмеченная Луной, — избалованная и любимая, единственный ребенок, еще и девочка, — несмотря на излишнюю опеку дяди, младшего брата погибшей матери. Думается, Эльсе мало в чем отказывали, баловали, тешили и растили, как нежный цветочек. Суровой жизни она просто не знала и не замечала, какие трудности порой испытывают обычные оборотни, а занималась собой, волнуясь лишь о том, что «притесняют» — много воли не дают. Даже сбежав в клан погибшего отца, она и там получила любовь, заботу и полную защиту от жизненных невзгод. Ведь вертела дядей Томашем как хотела.

А вот я слушала Глена с большим интересом. О многом сама узнала, будучи повитухой и целителем. Да и Амаль меня не холил и не жалел, так что трудностей хлебнула и суровую жизнь знаю не понаслышке. Не голодала, конечно, и без крыши над головой не оставалась, но все-таки.

— А вы, ата, из какого клана? Далеко от границы с княжеством живете? — спросила я.

Мужчина вновь окинул меня пристальным, изучающим взглядом. Ох, не прост этот леопард, не обычный возница, как я решила вначале. Хотя за обедом успела многих разглядеть, мне тогда показалось, что из «простых смертных» здесь нет ни одного.

— Далеко. Левее Тихой заводи, где родилась твоя мать. Вы направляетесь туда?

Я пожала плечами, а Эльса пояснила вместо меня:

— Мы думаем заехать в оба клана. Где нам будут рады, там и останемся.

— Заводь — небольшой клан, проживающий на берегу длинного озера, места там плодородные, оборотни сильные, за свое постоять всегда готовы. И девочки там рождаются чаще, чем в других кланах. Соседи всегда рады с ними породниться.

— Да, папа рассказывал мне в свое время, — с горечью и душевной болью вздохнула я. — Правда, отцу мать не отдали в жены, хоть и сильный был, и состоятельный волк. Выгнали его взашей, стоило заикнуться о браке с красивой кошкой. Но мама полюбила и сбежала за отцом. Они друг друга очень любили. И…

Я замолчала, вспомнив, что история братца Савы далека от истории девицы Савери. Но Глен смотрел с сочувствием, видно, решил, что дальше рассказывать слишком больно.

Зато Эльса удивила: приобняла меня за плечи и прижала к себе. И главное, слушая мои откровения, леопард заметно расслабился, из его глаз ушла подозрительность.

— В обозе, как мы поняли, оборотни из разных кланов? Так, наверное, проще защищаться от лиходеев и душников? — осторожно спросила Эльса.

Мы с ней знали, что это за обоз и зачем собран, но хотелось продолжить разговор и узнать побольше.

— Да, мы из разных кланов, — кивнул оборотень, — передавали князю весточку от южан. Ну и торговые дела заодно вели. Чтоб даром не мотаться за тридевять земель.

Зря мы дальше ждали продолжения. Глен излишней разговорчивостью и откровенностью не страдал. Зато исподволь начал прощупывать нас, спрашивая о жизни в Аверте, настроении городских жителей, отношении к князю. В итоге мы с Эльсой помогали друг дружке уходить от скользких вопросов: она делилась тем, что узнала за два года жизни в столице, а я передала те самые вести, которые недавно в трактире «Логово большого лиса» перед смотринами от Вита слышала, да от рыбака, которого он до Аверта подвозил. Вот и пригодились слухи.

Судя по всему, Глену новости понравились, и наше нелестное мнение о князе он тоже подметил. Так и прошел день, а когда небо начало краснеть перед закатом, бескрайние поля сменяться небольшими перелесками и холмами, Шай объявил привал.

* * *

Пока обозники устраивали лагерь, распрягали лошадей, выставляли охрану, мы с Эльсой под присмотром Наума готовили есть. Попутно приглядываясь к мужчинам: авось найдем свое счастье здесь. Одна уж точно нашла! Эльса завороженно следила за Шаем, управлявшимся сразу с несколькими делами. Деятельный оборотень, основательный, за таким наверняка как за каменной стеной.

Пока мы, хрипло дыша от натуги, тащили котлы с водой к кострам, мой «братец» чуть шею не сломала, провожая взглядом прошедшего мимо главу обоза. Чуть не ополовинили котел, споткнувшись из-за нее.

— Ты же мужик, Эль, ты чего творишь-то?! — шикнула я на нее. — Шею не сломай.

— Он та-ак пахнет… еще и вспотел за день, — застонала Эльса, — и рубаху расстегнул, охальник, глаз не оторвать.

Я приостановилась, вытаращилась на нее, гадая, что приятного в потном Шае, но решительно зашипела:

— Нас кормят, поят и везут, да под охраной! И все задарма, а ты слюну пускаешь на главного, балда. А ну как заметят? В лучшем случае выкинут.

— А в худшем? — хмуро буркнула подруга по несчастью, а потом встрепенулась: — Вдруг — женится?

— А если не он? — ехидно предположила я. — А если Наум к тебе любовью воспылает?