У любви свои планы (СИ)

Посмотрела так, словно хотела испепелить. И Теодор знал этот взгляд. Знал, какие мысли стремительно метаются в её голове, и он засмеялся.

— Во-первых, я уже давно не Паркинсон, а во-вторых, мне никогда не нравился этот идиотский костюм из маговского магазина.

— Опять? — чуть громче сказал он.

— Я многое делаю так, как нравится тебе, и многое делаю так, как хочешь именно ты, но есть то, что мне не нравится. И мне не нравится этот костюм, не нравится то, что ты называешь меня Паркинсон, и ещё мне не нравится… — она не успела договорить, как он оказался рядом с ней и поцеловал её.

У Пэнси исчезли все мысли, и гнев сменился желанием, смешанным с любовью к своему мужу. Она отвечала на его поцелуй рвано, страстно, а он уже снимал этот дурацкий пиджак, расстёгивал эту не менее дурацкую рубашку.

Она хотела поскорее избавиться от всего, что мешало ей насладиться его телом и спешно помогала ему, прерывая поцелуй.

Он провёл пальцами от её плеча и ниже, зная, что щекотка дарит ей острое желание. Пальцы остановились на бедре, и изменив движение на более резкое и грубое, он провёл ладонью от бедра к лобку. Его рука замерла на минуту, и углубив поцелуй, он отстранился от неё.

Пэнси распахнула глаза и посмотрев на него, прорычала сквозь зубы.

— Ну Тео…

Он рассмеялся и резко проник пальцем в неё, Пэнси издала тихий стон.

— Блять, блять, — хрипло произнесла она.

Теодор смотрит в её глаза не отрываясь, видит, как меняется оттенок — вот он становится темнее, как меняется размер зрачка, вот дрогнули её ресницы, и знакомый до дрожи прищур. Теодор чувствует, как по её телу проходит мелкая дробь, нарастает, и вот её руки коснулись его плеча, пальцы перебирают кожу и сжимают её. Он увеличивает, набирает силу движения. Ведь только он знает как ей нравится, что нужно для того, чтобы Пэнси потеряла равновесие и испытала наслаждение. Он вытащил палец и услышал её выдох, и резкий, громкий шлепок ладонью. Тео посмотрел на неё, её глаза были широко открыты. И снова шлепок, и ещё. Его ладонь касалась её горячей и влажной кожи, такой нежной, и снова шлепок.

— Тео, я сейчас… — хрипло издаёт она.

Шлепок и погружение, как последний винт двумя пальцами и она виснет на нём, издавая протяжный выдох.

***

Теодор по-прежнему остро ощущает её головокружительный запах, навязчивый парфюм, который стал первой нотой в его знакомстве с ней. С годами её кожа пахла по-разному, но сейчас он ощущал именно те самые знакомые, острые нотки: как тогда, в их первый день, когда она вошла в его жизнь по другому, положив ладонь на его плечо, в том магловском кафе.

Теодор теперь знал, что любовь приходит сама, однажды, и настигает даже тогда, когда кажется, что ты про неё всё знаешь. У неё нет правил и нет права выбора. Пэнси как-то сказала:

— Я думала, что выбираю сама. Могу любить или не любить, выбор остаётся за мной, но оказалось, у любви свои планы.

Теодор открыл глаза и посмотрел в потолок. Всем телом ощущал, что рядом лежала его любовь, а её дыхание щекотало ему предплечье. Он улыбнулся и закрыл глаза, и даже в темноте, появился её образ.

Пустые коридоры замка, который был долгие годы домом. Годы, которые не вернуть и не изменить, но которые приведи его сюда, в этот номер, тогда и сейчас.

Теодор почувствовал плечом чье-то присутствие. Обернувшись, он видит Пэнси, но она другая: волосы короче, рост ниже, и Теодор понимает — она моложе. Её взгляд, устремлённый вперёд, привлёк его внимание, и проследив за ним, он увидел себя. Он читал, и не видел за вековой колонной затаившуюся Пэнси.

Он хотел коснуться её плеча, но рука прошла сквозь, почувствовав лишь прохладу, и дуновение ветра от руки ко всему телу. Ветер, откуда тут ветер?

Пэнси посмотрела на него пронзительно, сквозь него, и исчезла. Он повернулся взглянуть на самого себя, и увидел там, где только что был юный Теодор, плетеную корзину.

Теодор подошёл и, заглянув, увидел младенца с темными волосами и большими синими глазами. Посмотрев в его глаза, он словно потерял равновесие и провалился в световой тоннель, мелькание цвета и эти глаза…

— Я люблю тебя, Теодор, — голос, её голос.

Теодор открыл глаза и увидел Пэнси, склонившуюся над ним.

— Всё хорошо?

— Да, — Теодор посмотрел в её глаза, и лёгким движением убрал прядку волос за ухо. — Пэнси, я тебя люблю, всегда любил.

Она ничего не ответила, лишь коснулась кончиком своего носа его, и нежно сделав круговое движение, улыбнулась.

Так сложилась жизнь Теодора Нотта и женщины, которую он не замечал, но ставшей самой желанной и любимой, той, которая жила в нём под самой кожей, в сердце, и том центре, который называют душа.

Конец.