У любви свои планы (СИ)

Теодор подскочил и хотел удержать её, но она сделала неловкое движение, и ладонью уперевшись об стол, покачнулась, и пошатнувшись ещё раз, уронила бутылку. Громкий звук, красное вино растеклось по тёмному полу, и резко стихли голоса, был слышен шёпот, и Теодор услышал, что к ним приближается официант.

— Извините, у нас небольшое происшествие. И рассчитайте нас, пожалуйста, — Теодор чуть снизил тон. — Посчитайте, пожалуйста, эту бутылку вина, чаевые будут весьма неприличные, всё-таки такие неудобства, — и он мило улыбнулся, зная, что эта улыбка и последняя фраза будет достаточной точкой на сегодня в этом заведении.

Он быстро обошёл стол и перехватив Паркинсон, обнял её за талию, при этом крепко прижав к себе.

— А теперь, дорогая, думаю, что нам пора уединиться.

Паркинсон не успела ничего сказать. Она лишь попыталась развернуться, чтобы посмотреть на Теодора, но он не дал ей этого. Он почувствовал, как её ладонь скользнула по его руке, видимо, она попыталась скинуть её, но у нее и в этот раз ничего не получилось. Теодор её крепко сжимал.

Удерживая Паркинсон и не дождавшись официанта, он положил внушительную сумму на столик, и пока она делала попытки выбраться из его хватки, двинулся к выходу.

Выйдя на воздух, ему показалось, что стало слишком прохладно, а всё из-за ветра, который проникал глубоко внутрь и охлаждал, стало некомфортно. Он по-прежнему прижимал Паркинсон, и её тело словно дышало жаром, она была такой тёплой и необходимой, её аромат пьянил его разум, а нотки алкоголя заставляли думать о её губах, звуках, которые они могут издать… И ему непременно захотелось воспользоваться этой ситуацией и исчезнуть с ней куда-то, где они останутся только вдвоём.

Она из последних сил хотела вырваться, но он прижал её к себе крепче.

— Успокойся, ты в безопасности, Пэнси.

— Нотт, ты сказал, когда двое вместе… — она икнула. — Кто эти двое?

Теодор засмеялся и прижал Пэнси к себе, удерживая её затылок.

— Вот уж загадка, Пэнси.

Она издала хриплый звук и обмякла в его объятьях. Теодор продолжал стоять и вдыхать прохладный воздух, смешанный с её запахом, разбавленным винными нотами.

***— Опять?

Эти слова повторялись несколько раз, словно их приумножили заклинанием и они будут звучать постоянно.

Открыв глаза, Теодор понял, что его тело болит от некомфортной позы. Ну неужели он снова спал в кресле? В этом момент он увидел перед собой ту же самую большую кровать, и снова Паркинсон, только в этот раз она не спала, а смотрела на него гневно и возмущённо. Её чёрные волосы были растрепаны, а сама она выглядела явно не как свежая роза.

Теодор рассмеялся, и ладонями потёр своё лицо, после взъероша свои и без того непослушные волосы кончиками пальцев.

— Опять, Теодор? Это что, снова та самая магловская гостиница?

— Паркинсон, меньше надо пить, и знаешь, я думаю, что с алкоголем у тебя не всё в порядке, — он сказал это слишком серьёзно.

Паркинсон фыркнула, и подняв одеяло, взвизгнула.

— Я опять голая! Ты что, издеваешься? И что ты на этот расскажешь?

Теодор внимательно посмотрел, так как он любил, заставляя её нервничать. Она была естественна: макияж размазан, волосы после сна были сами себе хозяева. «Сонная притягательность» — так в мыслях назвал внешний вид Пэнси, Теодор. И ему нравился её видеть такой домашней, по-настоящему прекрасной и обыденной. Такой, какой должна быть каждая женщина, потому что яркая обёртка — это всего лишь начало, а потом начинается обычная жизнь, где фантик не имеет значения, так как знаешь вкус. Если женщина нравится такой изначально, то непременно всё будет хорошо.

Пока Теодор думал обо всём этом, Паркинсон откинула одеяло и резко встала с кровати, во всей своей красе.

— Я, конечно, слабо помню вчерашний вечер, и не помню как мы оказались здесь… Но я точно знаю, что вчера мне не было плохо, не настолько, чтобы ты меня раздел, Теодор. Тебе нравится смотреть на голую, пьяную женщину?

— Да, мне нравится тебя раздевать, нравится то, что я вижу! — резко встал и очень близко подошёл к ней.

Он стоял настолько близко, что чувствовал тепло её тела, ощущал её запах и слышал, как бьётся её сердце.

— Пошли в душ, — тихо сказал он.

— Ты охренел?

— Пойдём, — он взял её ладонь в свою, и её тепло ощутила его рука. Он улыбнулся и повёл её за собой.

Но Пэнси сделала рывок, попыталась вырвать свою руку. Сначала у неё это не получилось, но как только Теодор повернулся и посмотрел на неё, ещё раз улыбнувшись, отпустил её ладонь.

Она слышала как включилась вода, и продолжала стоять посреди номера, обнажённая и растерянная.

Теодор знал, что делает всё неправильно, не так, как должно быть. Он не должен был приводить её в этот номер, и тем более звать с собой в душ. Он не должен был её раздевать, ведь она была права, ей не было плохо и он мог спокойно уложить её спать в одежде. Но он знал, что она проснётся, и задаст этот вопрос, и только ради этого вопроса стоило рискнуть.