У лорда неприятности

О, она знала, что у нее никаких оснований для несчастья — все, о чем она когда-либо мечтала, ей преподнесли буквально на тарелочке: мужа, доброго человека, в которого она, кажется, влюбилась; пятерых детей — пусть не совсем таких, каких она представляла себе, воображая идеальную семью, но все же славных ребятишек… относительно славных ребятишек; дом и безопасность. Она больше ни в чем не нуждалась и не бедствовала, но, несмотря на все эти благословенные плюсы, которые она мысленно перечисляла, прижавшись к груди мужа (его негромкий рокочущий храп ерошил ей волосы), Плам была несчастлива.

И чувствовала себя исключительно неблагодарной, когда думала о причине, которая делала ее такой несчастной, — ее материнские таланты ничуть не впечатляли Гарри. От его объяснения — мол, он не хочет, чтобы она умерла родами, — Плам небрежно отмахнулась. Просто Гарри очень добрый человек и не хотел смущать ее в присутствии Том и Темпла, признавшись, что считает ее плохой матерью.

— Я неблагодарная, — шептала она, проводя пальцем по бицепсу Гарри. — Что с того, если даже он и не считает меня такой же хорошей матерью, какой была его первая жена? Дел права: материнство — это еще не все. У меня есть и другие качества и таланты. И моя жизнь не вращается вокруг материнства. Я личность, и нечего меня судить по способности выносить и вырастить ребенка. Я — это я, Плам. И этого должно быть достаточно.

«Храбрые слова, — раздражающе насмешливым тоном сказал ей внутренний голос. — Но правда в том, что ты хочешь быть матерью, ты всегда этого хотела. Семья — вот чего ты жаждала всю свою взрослую жизнь, и теперь она у тебя есть, а ты несчастлива».

Плам велела своему внутреннему голосу пойти прогуляться куда подальше и решила, что нужно перестать жалеть себя, а вместо этого надо доказать, что она сможет стать превосходной матерью как уже имеющимся детям Гарри, так и тем, которых надеялась родить.

Одна мысль привела к другой, и вот уже пальцы Плам поглаживали руку Гарри, его бок, его бедро. Она прекрасно понимала, почему вчера ночью Гарри излился не в нее, но была слишком захвачена страстью и осознанием своей любви к нему, чтобы умолять подарить ей ребенка. Она ничего не сказала, пока он нежно отмывал ее, потому что не хотела испортить теплое чувство, пришедшее к ней, когда Гарри снова лег в постель, прижал ее к себе, а руки и ноги у них переплелись так, словно их тела уже невозможно разъединить.

Плам опустила голову и сердито посмотрела на ту часть Гарри, которая была причиной всех ее бедствий.

— Ты даже не красивый. Правду сказать, ты даже выглядишь немного смешным.

Он пошевелился (весь Гарри), и его естество начало твердеть и увеличиваться прямо у нее на глазах.

— Выглядит смешным? — В голосе Гарри прозвучало раздражение. Плам посмотрела на его очаровательный живот и улыбнулась. — Ничего себе высказывание жены наутро после первой брачной ночи.

Она поцеловала его в грудь, склонила голову и улыбнулась.

— Я не хотела тебя обидеть, муж мой, но признай сам, что эта часть мужской анатомии довольно… комична.

Глаза Гарри расширились, ноздри затрепетали.

— Мой член не комичен! Это в высшей степени прекрасный образец своего вида!

— Гарри, прости, если я тебя обидела, но я просто не могу удержаться — он выглядит… забавно. Сам посмотри! — Они посмотрели вместе. «Образец» закачался. — Ну, видишь? Он багрово-красный, и еще эта глупая кожица, которая двигается взад и вперед, как пурпурный козырек на шлеме.

— Плам, — громко дыша, произнес Гарри, — прекрати высмеивать мой член. Он не комичный и выглядит вовсе не забавно. Он мужественный. Он пульсирует энергией. Сила — вот что он олицетворяет. Чтоб ты знала, женщины по всему миру теряют голову при его виде. И от всех тех женщин, кого он ублажил, я не слышал ничего, кроме хвалы и благодарностей.

Хихиканье Плам оборвалось, сменившись мертвой тишиной. Она прищурилась.

— О, в самом деле? Женщины по всему миру?

— Легионы женщин будут счастливы под присягой дать письменные показания, подтверждающие абсолютно незабавную природу моего члена, — продолжал Гарри. — Это величественное, мужественное свидетельство акта любви; воин, если хочешь…

— Воин любви в пурпурном шлеме, — фыркнула Плам, мысленно посылая к дьяволу всех тех женщин, что разделяли этот акт с Гарри. — Ты высказываешься, как в худших образцах прозы, муж мой. Я же не сказала, что он не приносит величайшее наслаждение…

— Ты насмехалась! Высмеивала его!

— Я не насмехалась…

— Поразительно, что ты не разнесла в клочки мою уверенность в себе, — заявил Гарри, уложив Плам на спину. — Собственно, полагаю, что теперь ты просто обязана доказать моему члену и мне, что ты все еще веришь в него. В меня. В нас.

— Женщины по всему миру? — уточнила Плам, чувствуя, как тает ее тело под прикосновениями Гарри. — Письменные показания под присягой?

Он чмокнул ее в кончик носа.

— Возможно, я слегка преувеличил.