Читаем У Лукоморья полностью

Особой любовью он любит Пушкина и наш заповедный пушкинский край. Он наш добрый гость, наш консультант в разные годы. Он возглавил в 1967 году Всесоюзный Пушкинский праздник поэзии, который стал сегодня традиционным. Он был одним из его организаторов, сценаристом, режиссером. В своей статье, посвященной Празднику поэзии, он пишет о немеркнущей любви нашего народа к Пушкину: «Эта любовь вечная и всегда новая, возвышенная, любовь благодарная и нежная, необыкновенно простая в своем бесконечном ощущении Пушкина как живого, знакомого нашего человека и величайшего из поэтов... Сменяются поколения, но Пушкин по-прежнему остается солнцем нашей поэзии... Вряд ли можно назвать другого в мире поэта, к которому на день рождения собирались бы без всякого особого зова десятки тысяч людей ежегодно...»

Ираклий Андроников бывал в Пушкинских Горах и его заветных рощах, парках, исторических усадьбах и музеях много-много раз, и всегда всюду звучал его голос, его совет, его наставничество. Он сделал науку о музеях искусством. Выступая по телевидению с рассказами о Пушкине, Михайловском, Тригорском, Петровском, он делал всем нам — хранителям, экскурсоводам, лекторам, пропагандистам — своеобразную прививку выразительного слова. В книгах посетителей Пушкинского заповедника он оставил много записей в пятидесятых, шестидесятых, семидесятых годах. Перечитывая их, чувствуешь в каждом слове истинного друга, доброжелателя, артиста.

Вот одна из записей Ираклия Луарсабовича:

«Суббота. 13 мая 1967 года. 6 часов вечера. В первый раз я вижу заповедные места такими тихими. Не слышно голосов. По-прежнему извивается и путается в прибрежных травах, сверкая в разливе под солнцем, Сороть... Она словно расплавленная... Тихо в домике Пушкина. Ни разу не чувствовал я здесь с такой удивительной силой ход времени, и постоянство времени, н Пушкина, каким он остался жить в этих возвышенных его пером лугах и аллеях, в этом „Лукоморье”...»

За бескорыстную и верную помощь заповеднику благодарные пушкиногорцы присвоили своему бесценному другу звание Почетного гражданина.

Спасибо, дорогой Ираклий Луарсабович, за то, что вы есть и всегда с нами. Будьте с нами и впредь долго-долго.

ДОБРЫЙ ДРУГ

Я познакомился с Василием Михайловичем Звонцовым — ныне народным художником РСФСР — в 1953 году, когда он был секретарем Василеостровского райкома партии в Ленинграде. В те времена Пушкинский заповедник входил в состав Пушкинского дома Академии наук СССР, находящегося в этом районе. Меня уже тогда покорили рассуждения Василия Михайловича о пушкинской теме в русском искусстве. Вскоре он закончил Академию художеств, и его беседы стали особенно весомы для меня.

Прошло несколько лет. И вдруг я встречаю Звонцова в Михайловском, куда он приехал, как преподаватель, с группой студентов-графиков для прохождения творческой практики. Тут началась наша дружба, наше братство, которое крепнет с каждым годом.

Вот уже двадцать семь лет прошло с того дня. Сколько молодых студентов-репинцев здесь, в Михайловском, получили пушкинскую «прививку»! Отличительной чертой практики, которой руководил В. М. Звонцов, было изучение природы, воспетой Пушкиным, проба «самостоятельного пера»: не только зарисовки, эскизы, наброски, но и создание композиций. На берегах Сороти и Великой, сказочных озер и ручьев художник устраивал студентам встречи утренней зари и вечерние проводы ее, литературные вечера. Все это создавало для молодежи атмосферу, благоприятную для ее духовного развития.

С каждым годом мы совершенствовали студенческое «природоведение», так как многие молодые люди отродясь не видели, что называется, — «ни лошадей, ни телеги», не были знакомы с обыкновенным деревенским бытом. Им было трудно войти в круг того, что видел Пушкин. В. М. Звонцов учил этому своих ребят. А мы, музейщики, ему помогали.

Сам Василий Михайлович в Михайловском всегда с этюдником, карандашом или резцом в руках. Он неизменно участвует в проведении всех здешних памятных пушкинских дат.

Особо отмечается в наших местах день освобождения заповедника от гитлеровцев. Для В. М. Звонцова — ветерана Великой Отечественной войны, участника боев за освобождение псковской земли от фашистов — это праздник особо торжественный. Не случайно дипломной темой его была война.

Шесть раз устраивались в заповеднике персональные выставки этого художника. С выставкой его офортов-миниатюр я ездил в Киев, Петрозаводск, Мурманск, Северодвинск и другие города нашей родины.

Василий Михайлович исключительно добрый человек, Создавая свои прекрасные мини-офорты, посвященные Михайловскому, Тригорскому, Петровскому, Вороничу, он не одну тысячу их «в разные годы» подарил мне, чтобы я в свою очередь одаривал ими гостей заповедника, доброхотов, приезжающих помогать нам благоустраивать парки и рощи. Миниатюра Звонцова — это подарок, привет, поздравление, добрый сувенир на память о паломничестве в пушкинское Святогорье.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука