У Лукоморья

Вы идете медленным шагом по дороге из Михайловского в Тригорское, Савкино, Пушкинские Горы, по дороге, которой часто хаживал Пушкин...

Сейчас самый тихий месяц года — август. Кругом ни звука, разве что негромкий гул машины у Сороти, выбрасывающей ил из Маленца на луга, что у деревни Дедовцы. За вами следует печальный запах осени, сырой земли, прибрежных сосен и можжевельника, густой запах озерной воды, освобождаемой от ила.

Над озером, как всегда в это время, летящие стаи диких уток, они собираются в большие стаи, готовятся к скорому отлету из Михайловского в теплые края...

Есть какая-то особенная прелесть в водах Михайловского. Все водоемы такие разные — пруд на аллее Керн, черный Ганнибалов пруд, пруд во фруктовом саду Михайловского... У каждого из них свои тайны, легенды, сказки, загадки.

Стаи маленьких пичуг летят за стадами уток и гусей... Серые цапли, сидящие на соснах, вытянув свои длинные шеи, смотрят в только что очищенный старый-престарый пруд...

Всю эту земную красу любил Пушкин, всем этим любуетесь и вы, когда приходите под сказочную сень михайловских рощ.

„В ДЕРЕВНЕ, ГДЕ ПЕТРА ПИТОМЕЦ...“

Когда вы входите под торжественную сень Петровского парка и поднимаетесь по центральной липовой аллее, осененной сплошным темно-зеленым шатром, взгляд ваш начинает искать дом прадеда поэта, и в памяти невольно звучат стихи:

В деревне, где Петра питомец,
Царей, цариц любимый раб
И их забытый однодомец,
Скрывался прадед мой, арап,
Где, позабыв Елисаветы
И двор, и пышные обеты,
Под сенью липовых аллей
Он думал в охлажденны леты
О дальней Африке своей...

Ганнибаловский дом погиб много лет назад; на месте его буйно разрослись бузина и орешник, ольха и боярышник. Время жестоко расправилось с этим неповторимым историческим уголком.

Грустно сознавать это, но вместе с тем и отрадно оттого, что еще недавно совсем заброшенный уголок снова принадлежит Пушкину, и дом, и парк, и парковый грот, и пруды, и фруктовый сад с неповторимой «ганнибаловской антоновкой», и беседки — всё восстановлено, и в доме открыт новый Пушкинский музей, посвященный предкам Александра Сергеевича, его дедам и прославленному прадеду — «птенцу гнезда Петрова» — знаменитому арапу Петра Великого.

Приступая к восстановлению Петровского, мы хорошо понимали, что взялись за задачу, которую в принципе невозможно решить со стопроцентным успехом.

Восстановление Петровского — значительно более трудное дело, чем, скажем, восстановление Михайловского или Тригорского, В них — Пушкин, его личная жизнь, поэзия, его труды вдохновенные, свидетельства современников и многое другое. Музей Михайловского воссоздавался несколько раз на протяжении почти семидесяти лет; к созданию его в разное время приложили свои таланты крупнейшие ученые, художники, архитекторы...

Петровское же стало заповедным имением значительно позднее — юридически оно вошло в состав Государственного заповедника только после Великой Отечественной войны. Никто из ученых не изучал этот памятник, и почти ничего не сохранилось из его бытовой исторической обстановки. Почти всё здесь — вне личной жизни Пушкина. Он бывал здесь редко. Но здесь его предки, его родословная.

Придумать новый музей в Петровском — не просто. Тут требуется не только знание истории памятника, тут нужны фантазия, знание старины во всех ее бытовых особенностях, знание судеб людей, живших в этом доме.

Нам, хранителям заповедника, повезло. В разных местах, временами совсем неожиданных, удалось собрать много старинных изображений дома и парка, приобрести завещание Вениамина Петровича — последнего Ганнибала, жившего здесь до 1839 года. В этом завещании перечислено имущество, находившееся в доме: столы, стулья, кресла, картины, посуда и прочее. Удалось найти и завещание Ибрагима Ганнибала.

Мы обследовали архивохранилища и фундаментальные библиотеки Ленинграда, Москвы, Прибалтики. Нашли в них интересные документы о жизни Абрама Петровича, его трудах и днях во Франции, Петербурге, Ревеле, Сибири; обнаружили ряд его личных вещей, реликвии. Мы заручились обещанием помощи со стороны Государственного литературного музея, Государственного Русского музея, Эрмитажа и других центральных музеев в предоставлении музею в Петровском портретов современников великого арапа, изображений мест, где он жил и трудился. Нам удалось приобрести через закупочную комиссию ряд прекрасных предметов бытовой обстановки эпохи.

Знаменитый предок Пушкина был не просто замечательный боевой офицер своего времени. Он был образованнейший человек тогдашней России: ученый, строитель крепостей, «главнокомандующий по строительству Ладожского канала», «директор крепости Кронштадт», «обер-комендант Ревеля», начальник «российской артиллерии», педагог, верный близкий человек Петра Великого, по выражению поэта,— «царей, цариц любимый раб».