Читаем У Лукоморья полностью

К Алексеенко подбежали другие солдаты и мы, сотрудники заповедника. И действительно, все увидели пушечку. Она лежала на глубине 60—70 сантиметров от внешнего покрова земли. Пушечку вынули, стали рассматривать. И тут все объяснилось. Это была так называемая каронада-пушечка, какие в старину обычно ставились помещиками в своих усадьбах. Из них в праздничные и знаменательные дни палили в честь хозяев и их гостей. На пушечке выгравированы обозначения. На одной из опорных пят надпись: «P. F. Mortier» — и цифра 1. На другой — «21 P. F. 1831». Около запальника следы монограммы, кем-то тщательно сбитой.

Вот и нашлась старинная пушечка Михайловского!

Прежде чем она была передана музею и поставлена там, где сейчас стоит, произошла трогательная сцена. А. А. Алексеенко подошел к подполковнику и отрапортовал:

— Товарищ подполковник, разрешите в честь Александра Сергеевича Пушкина пальнуть разок из этого орудия! Холостым!

Подполковник подумал, посмотрел на меня и спросил:

— Ну что же, ежели директор не возражает? Пушечка еще сильная, сохранилась прекрасно!..

Я, конечно, согласился. Подполковник приказал:

— Только зарядить не очень туго... осторожней!

— Есть не очень туго! — ответил солдат.

Пушечку зарядили. Все стали во фронт. Раздалась команда «Огонь!» — и грянул салют!

ПО СЛЕДАМ ГЕРОЯ

Все, кто приходит на поклонение к могиле Пушкина, идут посмотреть музей в Успенском соборе. В его центральной части, взорванной в 1944 году фашистами, на большом щите выставлены подлинные документы, свидетельствующие о злодеяниях, варварстве, надругательстве гитлеровцев над святыней нашего народа. Щит этот осеняет маленькая табличка, вывешенная в июле 1944 года на монастырских воротах:

МОГИЛА ПУШКИНА ЗАМИНИРОВАНА ВХОДИТЬ НЕЛЬЗЯ.

Ст. лейтенант Старчеус.

Известно, что, отступая, фашисты заложили в ограде Святогорского монастыря более 4000 мин. Они намеревались взорвать и могилу поэта, но не успели совершить это злодеяние.

Много раз музейные работники заповедника пытались узнать о славном лейтенанте Старчеусе, подразделению которого выпала высокая честь разминировать святые места. Но все поиски были тщетными, никаких сведений обнаружить не удавалось...

И вдруг — повезло. Как же это случилось?

Однажды ребята из 17-й школы Пскова после экскурсии в Святогорский монастырь спросили меня, знает ли кто-нибудь в заповеднике о Старчеусе и его дальнейшей судьбе. Я ответил, что, к сожалению, нет, не знаем ничего, и посоветовал ребятам включиться в наш поиск, авось им больше повезет, чем нам.

Прошло порядочно времени, и вдруг к нам поступает справка из Главного управления кадров Министерства обороны СССР. Вот что в ней написано: «На письмо школьников сообщаем, что, по данным Главного управления кадров, Старчеус Григорий Игнатьевич служил в рядах Советской Армии командиром роты 17-й инженерно-саперной бригады, в чине старшего лейтенанта. Он погиб при выполнении боевого задания 14 октября 1944 года».

Герою — вечная память и слава!

КУРГАН АННЫ ПЕТРОВНЫ

В те времена, когда в Пушкинских Горах еще не было ныне существующей прекрасной турбазы, а была старая, ветхая, построенная наспех в деревне Воронич еще в тридцатых годах и восстановленная в 1948 году, я часто хаживал туда по вечерам рассказывать туристам о Пушкине и заповедных пушкинских местах. Людей было всегда много — и молодежи, и пожилых. Бывали и такие ветхие старцы, что я диву давался: как только они сюда добирались, где силы брали? Турбаза напоминала походный лагерь. И в самом деле — кухня была под открытым небом, палатки стояли прямо на земле. Вся массовая работа проводилась в небольшом скверике, к которому вели посаженные самими туристами ряды лип. Они назвали их «Аллея Керн», «Аллея Тани Лариной»...

С утра раннего туристы вылетали из базы, как пчелы из улья. Они носились до позднего вечера по полям, лугам, рощам. Им все было интересно. В каждом камне, кусте, дереве, тропинке искали особый смысл и значение. Им все нужно было знать: про Пушкинские Горы, про каждый дом, каждую деревенскую хижину и ее обитателя. Ведь на экскурсии многого не увидишь, не услышишь. В ней все быстротечно и прямолинейно. Вот почему каждый день, как только стемнеет, я и мои товарищи по работе в заповеднике шли на базу, чтобы подробнее рассказать и о далеком прошлом этой земли, и о предках Пушкина, и про жизнь поэта в деревне, и о том, что случалось в здешних местах с тех пор, как Пушкина не стало...

В тот августовский вечер, закончив беседу и распростившись со слушателями, я было уже совсем собрался идти домой, в Михайловское, но тут подошел человек и попросил разрешения со мной поговорить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Кошмар: литература и жизнь
Кошмар: литература и жизнь

Что такое кошмар? Почему кошмары заполонили романы, фильмы, компьютерные игры, а переживание кошмара стало массовой потребностью в современной культуре? Психология, культурология, литературоведение не дают ответов на эти вопросы, поскольку кошмар никогда не рассматривался учеными как предмет, достойный серьезного внимания. Однако для авторов «романа ментальных состояний» кошмар был смыслом творчества. Н. Гоголь и Ч. Метьюрин, Ф. Достоевский и Т. Манн, Г. Лавкрафт и В. Пелевин ставили смелые опыты над своими героями и читателями, чтобы запечатлеть кошмар в своих произведениях. В книге Дины Хапаевой впервые предпринимается попытка прочесть эти тексты как исследования о природе кошмара и восстановить мозаику совпадений, благодаря которым литературный эксперимент превратился в нашу повседневность.

Дина Рафаиловна Хапаева

Культурология / Литературоведение / Образование и наука
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука