У меня к вам несколько вопросов

О Соне я знала еще до того, как о ней заговорили в новостях, потому что Омар рассказывал о ней. Он болтал, пока мы занимались на гребном тренажере, о том, как, получив диплом UNH, познакомился и обручился со старшекурсницей из Дартмута, хотя ее родители были против. Они поженились тайно, но расстались к своей первой годовщине в 1991 году. Она ушла от него без предупреждения, забрав с собой все вещи, пока он был на работе, — даже телек, даже кошку. Омар то и дело вспоминал ее: «Была такой же ученой, как вы», — говорил он. Или: «Моя бывшая никогда не поднимала больше десяти фунтов [54]. Такая типа: Ой, мои руки!» Он говорил это беззлобно. Не называл ее чокнутой или сукой. Но постоянно вспоминал ее.

Ольха стал читать ее интервью:

— «Вспыльчивость Омара пугала меня, как и моих родителей. Один раз он выставил меня из дома и не пускал. Было двадцать градусов [55], а я без ботинок. Он орал на меня, хватал за плечи и орал в лицо. Вы должны понимать, в нем шесть и два [56], он качок. Иногда я просто соглашалась с ним, чтобы не доводить до физического плана. Он мог проявлять агрессию, даже не распуская руки. Я понятно выражаюсь? А когда он бесился, он шел напролом. Один раз он выскочил из дома, и я закрыла дверь на замок. Он решил вернуться и давай стучать, потом забрался на крышу крыльца и влез в окно нашей спальни. Я вызвала полицию, а они не поняли. Как вы объясните, что да, это ваш муж и это его дом, но нет, он не должен здесь находиться?»

— Подождите, — сказали Лола, — значит, она говорит, это плохо, что он выставил ее из дома, а когда она выставила его, это хорошо?

Алисса сказала:

— Ну да, но он кажется таким грозным.

— Смотря что она имеет в виду, говоря «хватал за плечи», — сказала Джамиля. — Типа мы все хватаем людей за плечи. Можно сделать это по-нормальному, а можно по-страшному.

— Но она говорит, это было по-страшному.

— Верно, — сказали Лола, — но она белая женщина, говорящая это о черном мужчине после того, как его арестовали за убийство. Ее восприятие могло быть предвзятым.

Они стали спорить, и я не могла разобрать, кто что говорит.

Вот почему — я поняла это и вжалась в кресло — мне нельзя было вмешиваться. Потому что, черт возьми, что я могла знать? Может, Соня была озлоблена и преувеличивала, а он был тем Омаром, которого я знала, общительным и добрым; может, она говорила правду, и это Омар убил Талию и убил бы кого-то еще, если бы его не посадили; а может, он действительно был ужасным мужем и агрессивным человеком, но не убивал Талию, хотя его натура дала ее друзьям основание для подозрения.

Полиция поступила опрометчиво, позволив друзьям Талии высказывать свои мнения на этот счет в 95-м году — в том числе и мне делиться своим дурацким воспоминанием, — и, возможно, не менее опрометчиво поступала теперь я в отношении этих школьников. Какие критерии истины могут быть у любого из нас?

Но кого я дурачила? Я не собиралась останавливать ни ребят, ни себя.

Придав голосу максимум убедительности, я сказала:

— Такие прения сделают подкаст еще лучше. Помните, нам нужны вопросы. Это вызывает серьезные вопросы.

[56] 6 футов 2 дюйма = 188 см.

[55] 20° по Фаренгейту = –7° по Цельсию

[54] 10 фунтов = 4,54 кг.

52

После киноведения мне захотелось позвонить Яхаву, но я знала, что он будет готовить детям ужин — он в семье был поваром, — плюс я обещала позвонить Майку Стайлзу.

Ненавижу телефон. Одно дело говорить с родными или фармацевтом, но от одной мысли, что мне надо позвонить кому-то, кого я типа знаю, мне хочется вырывать волоски сзади на шее. Я с этим лучше справляюсь на ходу, поэтому, приняв горячий душ в гостевом доме, я вставила беспроводные наушники и направилась в сторону столовой.

К счастью, он сразу ответил «Боди!», избавив меня от необходимости что-то сбивчиво объяснять, напоминать, зачем я звоню. Он сказал:

— Как там все? Как всё вообще?

Я затараторила про Лолу, про мой курс, про кампус, рассказала, кто из наших остался. Затем сказала:

— Я слышала, ты в универе Коннектикута.

Он упомянул, что у него трое детей, старшему двенадцать.

Я шла по Среднему мосту и сказала ему об этом.

— Завидую! — сказал он. — Лола знает, что я приду на выпускной, пригласят меня или нет. — А затем: — Что ж, кстати о Лоле, этот… этот проект.

— Как ни странно, — сказала я, отчаянно желая, чтобы он это узнал, — это не я им внушила.

Я объяснила, что Бритт интересовалась этой темой еще до начала курса, что для ребят все это седая древность.

Майк сказал:

— Я об этом, кстати, много думал. Последние пару лет.

— Это видится как-то по-новому, когда у тебя свои дети.

— Еще бы, — сказал он, — еще бы. Наверно, я просто об этом моменте, в котором мы сейчас, об этой теме… мы были такими… господи, Боди, я не знаю.

Чему я, кроме прочего, учу ребят: чтобы разговорить кого-то, надо прикусывать свой язык. («Буквально, — говорю я, — если нужно».) Вот и теперь Майк сам прервал молчание.