У метро, у «Сокола»

В буфете встретил Кривокапу, который сказал, что на новых больших асфальтах частиц от нитяных перчаток нет. Зато на них есть следы травы, цветов, прочей флоры. Покровский обрадовался. Получалось, что эти куски не напрямую с дороги в канаву попали. А лежали в парке. Например, под скамейками.

Приобрел в буфете бутылку кефира. Походил с ней по коридорам, сел в холле у фикуса. Нет частиц перчаток, и ладно. Если верно предположение, что это Бадаев ненужный асфальт из-под скамеек уже после убийства в канаву перенес, то мог и голыми руками переносить. На асфальтовом кусмане отпечатка пальца не зафиксировать. Но на первом-то куске есть ниточки, надевал перчатки… Ну, это ясно, отпечаток можно оставить не только на орудии преступления, а на чем угодно… на вещах жертвы, на перекладине скамейки, мало ли.

Стоп. На склонах-то канавы та же трава, что и в парке. Нет доказательства, что «эти асфальты» лежали до канавы где-то еще.

Зашел к Кривокапе, спросил, можно ли такой анализ забабахать, чтобы стало ясно, в какой именно части парка лежали куски асфальта – по цветочкам, по травке.

Кривокапа мрачно посмотрел, тяжело.

– В какой из двух частей парка, – поспешил уточнить Покровский. – В канаве или под скамейками…

Кривокапа – видно, что не хотел говорить, сдерживал раздражение. Покровский таких очевидностей не понимает, но объяснил все же, даже почти без мата, что флора вряд ли разнится, а микроразницу уловить – уровень загрязнения выхлопными газами из-за ограды – это надо сложнейший суперанализ… Лаборатория Петровки не справится. Есть оборудование в разных военных НИИ. Если у Покровского есть два-три месяца подождать, можно попробовать написать начальству заяв…

Ладно-ладно. Ушел.

Стоп! А ведь… Вот чурбан. Надо было еще на Красноармейской сообразить, но хорошо хоть сейчас сообразил. Ведь если речь о ключе Кроевской, а этот ключ сейчас среди вещдоков в ее вещах… Снова пошел к Кривокапе. Тот глянул волком, но Покровский только сел в углу, заполнил заявку на еще одну экспертизу.

Проходил мимо кабинета Жунева, слышал, как изнутри поворачивается в замке ключ. Или закрылся Жунев или, наоборот, открылся. Он закрывается днем на пятнадцать минут и ест обед, принесенный из дома. У Жунева в кабинете волшебный прибор, произведенный в одном из капиталистических государств, – «микроволновая печь». В ней можно разогревать рис и паровые котлеты.

Жунев слушал внимательно, щупал бритый подбородок. Спросил, дослушав:

– Думаешь, хотел слепок с ключа сделать?

– Логично было бы. Узнал про икону, решил присвоить… Подкараулил момент, когда ключ в двери, а соседка, например, в туалете, приложил пластилин или еще что.

– Логично, сука! А как узнал?

– Мог увидеть, когда с трубой помогал.

– Давненько.

– Согласен. Нужно было время созреть. Кроме того, исчезла записная книжка Кроевской. Мало шансов, что она ее случайно с мусором вынесла. Получается, был кто-то чужой в комнате.

– Предположим… Предположим, боксер узнал про икону. Но почему просто не украсть? А, да, она бы поняла, что это он.

– Конечно! Икону видел, а если еще и ключ хватал…

– Ты ключ отнес Кривокапе?

– Отнес.

– А официантка не могла сама ключ скопировать? А теперь на соседа валит.

– Ну… – даже немножко и растерялся Покровский. – Могла, наверное. Но, знаешь, по личному впечатлению…

– Симпатичная баба? – нахмурился Жунев.

– Симпатичная, – сказал Покровский, – но дело не в этом.

– Не знаю. Ты не замыкайся на боксере, Покровский! Ты ее хахалей видел уже?

– Нет пока.

Покровский не спешил, если честно. Хорошо, допустим, Раиса Абаулина сверхсуперхитрая преступница, Покровского вокруг пальца обвела. Но не стала бы она, наверное, сообщников таких выбирать… близлежащих. А Жунев хмурится, кажется ему, что у Покровского крен в версии, не надо сейчас лишнего напряжения.

– Увижу, конечно! Их только вычислили. Тут не знаешь, за что хвататься. Я бы еще и в Красноурицк слетал по бадаевским следам.

– Опять двадцать пять!

– Слушай, интуиция! Вот Сержа из Петербурга не нашли, чуял же я, что надо найти.

– Подожди, хахали в Москве, давай ты сначала…

– Я могу сам не лететь в Красноурицк, можно Кравцова закинуть.

Затрещал телефон. Жунев снял трубку, выслушал, поморщился. Спросил:

– А мы тут при чем? Наши все на севере бабуськи.

Покровский заерзал.

– Да что, твою мать, делать, ничего не поделать, – сказал в трубку Жунев.

Положил трубку на рычаг, встал.

– Едем.

– Куда? – спросил Покровский.

– На «Автозаводскую». Непонятная мертвая старуха нашлась.

– Как это непонятная?

– Непонятно откуда взялась. А старухи все теперь наши считаются, чтоб их…

– Что значит «нашлась»? На улице?

– В морге.

– Что за черт. А в морге откуда?

– Это и неизвестно, откуда она в морге.