У метро, у «Сокола»

Жунев что-то быстро писал. Увидев Покровского, закрыл папку — совсем тоненькую, с каким-то новым делом. Тут же вытащил другую. Покровский показал журнал с подчеркнутыми фрагментами, пояснил, о чем в них речь.

— И что? — спросил Жунев.

— Хрен знает, — сказал Покровский. — На себя, может быть, примеряла. Но мы ищем связи Кроевской, а журнал у нее явно от кого-то.

— Может быть, и не она подчеркивала, а хозяин журнала. Ты верни пока экспертам, может найдут что.

— Ясный пень…

Жунев, оказывается, уже получил от Семшова-Сенцова, который был, да только что ушел, подробный отчет о наблюдении за Бадаевым.

— Тип, говорит, ушлый и мелкий. Должность его называется помощник заместителя коменданта. Вроде цербера при некоем Голикове, который как раз заместитель коменданта. С этим Голиковым Бадаев всю жизнь, вместе приехали из Мухосранска. По территории ЦСКА он всякой бочке затычка, следит от лица начальства за низовыми хозяйственными сотрудниками. С уборщицами, Семшов-Сенцов сказал, разговаривает как с плесенью…

— Известный типаж, — кивнул Покровский.

— Одну сотрудницу выжил по личной линии. Хотел от нее… Она не соглашалась, он улучил момент, придрался к чему-то, пришлось ей уволиться.

— Умеет дело до конца довести, — сказал Покровский.

— Не нравится он тебе?

— Не нравится… Мутный.

— Мало ли мутных. Мутный, да мелкий.

— Бывает, сам знаешь, что мелкий хочет себя Наполеоном вообразить. Толчок нужен сильный.

— Мотив нужен, — сказал Жунев. «Столичная» сигарета из плотной свежераспакованной пачки вытаскиваться никак не хотела, Жунев поддел ее ногтем.

— Всплывет, — сказал Покровский. — Есть, например, идея, что жертва узнала какую-то тайну убийцы, помнишь?

— Ну, тайну… Эк ты забрал. Что вообще у нас на боксера? Ничего ведь нету.

— Ничего, — легко согласился Покровский.

Жунев такого ответа не ждал.

— Но что-то есть? Самое косвенное?

Покровский перечислил. Бадаев имел возможность: знал расписание Кроевской, легко мог знать, на каких скамейках сидит, а главное, «тайну» мог выведать случайно — где, как не в своей коммунальной квартире, выведывать смертоносные тайны.

Знает район, много передвигается, легко мог притащить-утащить асфальт.

Еще? Бадаев носит толстые носки (если надевать под галоши, как раз удобно с большим размером). Бадаев подстригся. У Бадаева нет четких алиби.

— Действительно, улик ноль, — резюмировал Жунев. — Да, имел возможность… Хочешь пуговицу добавить?

Жунев протянул Покровскому документ: список областей, которые Бадаев посетил с командировками в связи со сборами армейских команд в последние три года. Калужской области (где гиря) в списке нет. А вот Волгоградская (рубашка с пуговицей) есть.

Можно, конечно, пуговицу добавить…

С двумя реальными свидетельствами о личностях людей, которые могут быть замешаны, Бадаев не стыкуется. Не сутулится: даже, получается, смысла нет его свидетелю панасенковскому предъявлять. И на француза похож не больше, чем на кавказца или итальянца, не может претендовать на почетное имя Сокола-Чебурашки из троллейбуса.

— Не клеится, — сказал Жунев. — Понаблюдать за ним можно немножко. Если тип неприятный, почему его за жульничество не зажопить. Хотя там знаешь, кто у них комендант?

— В ЦСКА? Не знаю. Голиков заместитель коменданта? Комендант, наверное, какой-нибудь генерал.

— Не какой-нибудь. Иван Брат у них комендант.

— Ух ты! — действительно удивился Покровский.

— Уж не знаю, насколько Иван Брат может быть замешан в воровстве шайб, — сказал Жунев. — Он точно не бедствует. А если и замешан — нам же по рукам настучат.

Да, странно, если бы Иван Брат, олимпийский чемпион, многолетний капитан сборной СССР, человек с такой биографией и репутацией, был жуликом.

С другой стороны, и братья Старостины были великими спортсменами, а сидели одни за спекуляцию трусами, а другие за то, что в годы войны за взятки дружкам бронь от армии оформляли.

Вадику Чиркову Покровский этого пока не рассказывал. Сам вызнает и еще Покровскому расскажет подробности. Наверняка Покровский знает неточно.

— Мы хиппаря потеребить хотели, — напомнил Покровский. — У нас, возможно, есть ключевой свидетель, парень с каркасов, а мы телимся.

— Вызываю, — Жунев дал команду по телефону, вновь повернулся к Покровскому. — Но, мне кажется, зря ты так уповаешь на Сержа из Петербурга. Ну скажет: видел нерусского. Так Птушко тоже видел, третий день его по району водят — и что?

— Может оказаться пустышкой, — согласился Покровский. — Но у меня прямо сердце ноет. Чувствую, надо искать Сержа этого.