У нас была великая эпоха

Автор поездил позднее по фрицевским городкам, городам и деревням и выяснил, что и фриц поднял русского человека по меньшей мере до своего уровня после этой войны. Фриц знает, кто его победил на самом деле, как бы ревизионисты всего мира ни старались вытолкнуть русский народ из войны. Не будучи слепорожденным патриотом, чему свидетельство его биография и французское гражданство, автор предлагает ревизионистам посетить фрицевские кладбища. Там на могильных плитах солдат (автор с уважением вглядывался в могильные плиты!) фрицевские солдатики отцовского возраста, имея заведомые и неудивительные места рождения, поражают однообразностью мест смерти: «Москва», «Сталинград», «Курск» или более обширно: «Украина», «Восточный фронт»… — и дат от 1941‑го до 1945‑го. И ничтожно мало было, сколько автор ни разглядывал, мест гибели в Италии или Нормандии. Так чего зря пиздеть-то…

Синенький скромный платочек…

День стрельб и строительства позади, собирались в офицерском доме в компании. Патефон, чаще всего трофейный, с ручкой, подобной рукояти, которой заводились автомобили того времени, собирал вокруг себя офицеров и их жен так же верно, как позднее проигрыватель, а еще позднее магнитофон. Танцы под пластинки, разбавленные алкоголем, назывались запросто — «вечеринка». Долгоиграющие пластинки появились позже, тогда технология звукозаписи позволяла уместиться на одной стороне пластинки лишь одному музыкальному номеру, и сами пластинки были крупными. В центре пластинки был наклеен яркий круг с названием песни и эмблемой фирмы (рисунок граммофона, из коего вылетают музыкальные ноты, изображение лающей собаки и тому подобные старомодные привлекательности). Советские пластинки были все рождены на «Апрелевском заводе граммофонных изделий». Существовало большое количество пластинок трофейных, но русских почему-то, очевидно, выпущенных эмигрантами за границей и найденных и привезенных в Союз Советских осведомленными о существовании таких пластинок офицерами… (Вообще-то автор не является специалистом по граммофонным изделиям того времени, и его малоосведомленность, может быть, покажется специалистам смешной, но писатель всегда рискует. Каждое слово уже большой риск, уже атака на настоящее, прошлое или будущее.) Никто, разумеется, эмигрантские пластинки у офицеров не отбирал. Да и кто мог бы это делать? КГБ не существовало тогда в природе. НКВД? Но они сами и были НКВД, эти офицеры. Начальник штаба дивизии следил за их духовным здоровьем, но офицерские вечеринки находились вне его сферы деятельности. Поэтому хрипели свободно в коридорах офицерских этажей Лещенко и Вертинский. Пользовались, как и во всем мире, популярностью танго и фокстроты. И эмоциональное, в стиле кабаре, исполнение. Советские Бунчиков, Нечаев, Лемешев, Бейбутов, Александрович… кажется, все были тенора и кошачьими голосами блеяли и мяукали, к удовольствию офицерских жен и, кажется, полному недоумению офицеров. Они уже больше принадлежали следующей эпохе. Великую же, и именно ее конец, куда лучше выражали женщины. Упомянув Веру Красовицкую и Изабеллу Юрьеву, отдадим должное самой блистательной певице того времени Клавдии Ивановне Шульженко. Клава озвучила русский фронт песней «Синий платочек», бывшей на русском фронте во вторую мировую эквивалентом «Лили Марлен» и, может быть, далеко забивавшей «Лили Марлен» по популярности. Автор не жил, не привелось, в осыпающихся траншеях, полных воды, не хоронил друзей на опушке осеннего леса… Не обедал с другом у костра, когда, опустившись к костру прикурить, поднимаясь, обнаруживаешь, что друг твой сидит с ложкой в руке, но без головы, снесена вчистую невесть откуда прилетевшим осколком металла, валяется в кустах голова; но… при звуках холодного, хрипловатого голоса Клавдии Шульженко, странно-отдаленного, откуда-то из сердца распространяется по телу нервная сыпь. Самая банальная страсть заставляет сжиматься сосуды, и слезы выступают из глаз у автора, хотя он лишь сын выжившего солдата и внук и племянник солдат погибших.

Синенький скромный платочек

Падал с опущенных плеч.
Ты говорила, что не забудешь

Милых и ласковых встреч…

Девушка, оставшаяся в тылу, любовь, разлука, смерть — все было в этой песне… И, окинув взором милую жизнь и ждущую его Лили Марлен с синим платочком на плечах, яростно вцепляется солдат в свой ручной пулемет:

…строчит пулеметчик за синий платочек…