У нас была Великая Эпоха

Наступление началось по всем правилам советской демократии – собрание верхушки (актива), затем собрание партийной группы отдела. Большинство осудило Кулешина. Дело подвигалось к парткому, решение которого при таком раскладе (плюс Колесов – зам секретаря по идеологии, аморалка как раз по его ведомству) было предопределено.

Неожиданно Кулешин как бы восстановил свою моральную устойчивость – он женился на сотруднице отдела, формально отсек всех предыдущих баб. По недавним нормам его все-таки можно было репрессировать, по более свободным нормам 70-х годов – можно простить: человек упорядочил свои семейные отношения, стал вполне правоспособным членом общества. Однако за ним еще висели служебные грехи, да и запущенная машина бунта продолжала работать.

В это время новый человек в ЛЭМе зав отделом Евдокимов предложил Колесову перейти к нему на должность главного конструктора системы. Предложение выгодное, он согласился.

На прощание Кулешин смущенно улыбнулся:

— Страшный год был, скорее бы кончился.

Раскрученный маховик уже не остановился. До парткома дело не дошло, продолжился бунт в отделе, Кулешин уволился. Красногородцев стал заместителем начальника отдела, поссорился с Тюриным и другими. Потом появился новый начальник – со стороны.

Кулешин несколько лет руководил вычислительным центром на заводе, затем перешел в университет (ЛГУ). Встретившись с его женой (той самой – очевидно, воспитание подействовало), Колесов передал ему привет.

Бедняков озлобился – сняли Нильву, добили Кулешина, были и другие факты. «Оргвыводы» для Маркова и Колесова он сделал не сразу, но без промаха.

Кампанию против них провели на очередных перевыборах парткома. Эту кампанию возглавил зам директора Бунаков. (Психотерапевты правы – после этого Колесов на много лет невзлюбил хорошего человека).

«Сказали бы заранее, наотрез отказался бы от выборов – я не строю служебную карьеру на общественной работе».

В кампании участвовали еще два-три человека, неавторитетных и косноязычных. Блистательный Бунаков не обременял себя поиском доказательств:

— Я сужу по результатам работы, они – отрицательные, значит, руководители парторганизации работали плохо, их нужно заменить.

В перерывах участники кампании собирались у директора. Сам он на собрании безмолствовал.

Маркова и Колесова избрали подавляющим большинством голосов. Новый партком избрал нового секретаря – не Маркова.

В течение года Бедняков провел через центр новую структуру института, в которой отдела Маркова уже не было. Почти полгода Марков просидел дома (разумеется, с зарплатой) и дождался от партийных органов должности директора проектного института.[24]

Через год после снятия Нильвы Колесов обегал всех членов парткома и договорился о восстановлении Нильвы в должности зав отделом.

В 1970 году завершилась очередная пятилетка, ее итоги внешне выглядели хорошо: все планы выполнены, в стране внедрено 100 систем. Дело новое, о недостатках не говорили. Газеты пестрели заголовками: умные машины управляют заводами.

План по «Радиоприбору» закрыл бывший директор завода Бедняков, свою диссертацию объявил секретной, защитил на закрытом Ученом совете.

Очевидно, на самом деле были нелады со сдачей системы. Как и раньше, грамотные программисты застревали на непонятной им обработке экономической информации.

Рейнер орал на Голынкер. Она плакалась Колесову:

— Как можно так обращаться с женщиной! Куда я устроюсь? Ведь я же Голынкер, Голынкер!

И стучала кулачком в грудь.

Она все-таки устроилась в ВЦ Госснаба.

Итак, Колесов вступил в пятилетку с большими надеждами: главный конструктор системы для завода «Красногвардеец». Это главное: «Вот ужо я покажу…» А прибавка десяти процентов к зарплате не главное.

«Ты помнишь, как все начиналось…» Начиналось хорошо.

Хороший парень зав отделом Валера Евдокимов: 29 лет, закончил инженерно-экономический институт с отличием, был рекомендован в аспирантуру, вступил в партию, после защиты пришел в ЛЭМ, здесь начался его трудовой путь. Энергичный, жизнерадостный, деловой, жаждущий больших свершений. Умеет обаять нужных людей: заказчиков, специалистов, вышестоящих начальников. Чистая анкета, небольшой минус – жена еврейка.

Он привел в свой отдел Пальмского, Германова, Колесова. С Пальмским дружил еще в инженерно-экономическом, здесь принял на должность главного конструктора системы для «Скорохода».

Германов стал главным конструктором по заводу «Вибратор». Он работает в ЛЭМе со времени его основания. Пришел с оборонного предприятия, где занимался серьезной тематикой.

Колесов слышал о нем в жарких разговорах Зверева и Гуркова о спорах на научно-техническом совете и парткоме. Они ругали Германова: формалист, дурак… Свой, решил он, во всяком случае, более свой, чем передовики в окружении Зверева.