У нас была Великая Эпоха

— Будучи в Японии на семинаре по нашей тематике, я спросил японского специалиста, работающего в государственном учреждении: почему вы работаете здесь, ведь ваша квалификация позволяет вам успешно работать в частной фирме и получать существенно большее жалованье. И знаете, что он мне ответил? «Здесь я приношу больше пользы».

Любимый конек Александра Никитича, который у него часто повторяется, это следующее:

— Прежде чем внедрять новую технику на заводе, нужно предварительно навести элементарный порядок: по структуре, по штатам, по распределению прав и обязанностей и т. п. Иначе получается, что нейлоновая рубашка одевается на грязное белье.

Нейлоновые рубашки были в моде в то время.

Он пожелал быстрому и немного суматошному завлабу в день его рождения:

— Желаю вам, Наум Захарович, больше творить, чем вытворять.

А вот эту его фразу Колесов взял с собой на всю жизнь:

— Трагедия старости не в том, что человек стареет телом, а в том, что он остается молод душой.

Он вдовец. Единственный сын – конструктор, работал вяло, без интереса, перешел на водителя, не женат.

Иногда Колесов бывал дома у Карданова, иногда прогуливались после работы. Как-то он рассказал о своей придумке: метод усложненного контроля первичной информации, исключающий пропуск двойных ошибок. Карданов неожиданно восхитился и даже предложил назвать метод контроля грибоедовским, поскольку они обсуждали его на набережной канала Грибоедова.

Правда, потом он отказался от внедрения метода ввиду его излишней сложности. «Что ж, так поступил и Винер со своей ракетной траекторией».

Карданов внедрял для сбора первичной информации дуаль-карты: документы двойного назначения. Часть данных заранее заносится машиной, человек карандашом подчеркивает поля цифр, специальная машина считывает данные и вводит в ЭВМ.

Передовики техники считали такой метод кустарным, предлагали расставить на всех рабочих местах регистраторы производства.

Колесов сходился с Кардановым в неприятии моды. Именно отсюда, с размышлений о способах сбора первичной информации, он начал нарабатывать материалы для диссертации.

О моде ему напоминала поразительная картинка с Минского тракторного завода. Приятель Карданова, неистовый популяризатор механизации учета, организовал экскурсии: провез целый поезд специалистов по Белоруссии, Литве, Латвии и Эстонии. Посещали очаги внедрения техники в управление.

На тракторном заводе Колесов застыл около стыка двух конвейеров. К основному подавались тяжелые, на полсотни килограмм заготовки. Мускулистый парень схватывал заготовку клещами с дополнительного конвейера и перебрасывал на основной. И так целый день. Передовики технического прогресса как-то не додумались до автоматизации на этом стыке. Очевидно, в силу интереса к высшим достижениям прогресса – ЭВМ, компьютерам.

Он подружился с Тюриным, любящие родители которого в компенсацию за фамилию дали ему имя Ромуальд. Родство натур, общность воспитания ленинградских сверстников позволили им сойтись по приятельски – пошутить, потрепаться, без углубления в какие-нибудь серьезные проблемы. По работе не пересекались, завлаб Рома работал на Кулешина.

Принял на должность ведущего инженера Игоря Красногородцева, из отдела подготовки кадров «Светланы», то есть без специальности. «Научу, хороший парень, контактный, с чувством юмора…»

Подружились семьями, на праздниках друг у друга с женами.

Но обучение пошло туго. Колесов сбавил темпы, когда Игорь, смущенно улыбаясь, признался:

— Учился я с трудом, и в школе, и в институте – на троечки.

Пришлось упрощать задания: поручать что-нибудь организационное, посредническое. Все-таки свой человек в отделе.

Он сам, Рома и Игорь сплотились в дружескую троицу. После сельхозработ в Шушарах Колесов привел их к себе домой, выпили, закусили, поболтали, легли отдохнуть на пол (в рабочей одежде).

— Вот это то, чего не хватало мне, — потягиваясь, произнес Рома, — то, что нужно в жизни.

«Да, мужская дружба, большое дело».

Принял еще одного мужчину (для разбавления женского коллектива). Крупно ошибся. Бородатый программист с ликом Христа оказался активным диссидентом, который вместо работы бегал по всяким своим сионистским делам.

Начальник секретного отдела Андрей Палыч Лаврентьев, которому Арцукевич прилепил кличку Лаврентий Палыч (кто забыл – это Берия) начал охоту, давал задания Колесову: выявить и выгнать «врага». Вот тут-то пригодился Игорь. Вместе они, не вникая в суть дела, «ваньку валяли».

— Я тоже не люблю евреев, — говорил Игорь, — но не до такой степени, чтобы устраивать еврейские погромы.

Вскоре сионист сам ушел.

Маленькая сорокалетняя Адель Исаковна подробно, со вкусом рассказывала начальнику Колесову о своем проекте: на ее заводе много трудностей, технических проблем, также подробно о том, как она преодолевает трудности. Колесов кивал, сочувствовал, играл в ее игру, знал, что потом она немножко польет его помоями: тяжело, мол, работать с неграмотным начальством. «Смешно».