У нас была Великая Эпоха

Второй воспитанник – Успенский, внук известной певицы Головиной (Колесов ее слушал в Малом Оперном), его отец полковник, преподаватель военно-медицинской академии, мать – врач, кандидат наук. У них прекрасная квартира почившей народной артистки, недалеко от мест Достоевского – Кузнечного рынка и Сенной площади. Общительный Успенский дружил с потомками героев писателя – ханыгами и бомжами. Впадал в запои. Играл на бабушкином рояле. После окончания университета ЛГУ пришел наниматься на работу. Большой, с несоразмерными частями тела, с невидящим взглядом сквозь толстые стекла очков (десять процентов зрения) — он выглядел великовозрастным нездоровым ребенком. Колесов переломил себя (“…провожают по уму”) и рискнул принять. Коля стал хорошим программистом. Всегда веселый, дружелюбно настроенный, с хорошим чувством юмора.

За воспитание Успенского взялись женщины, они его жалели, считали, что Кругликов его совращает. Они старались искренне и настойчиво, добились результатов.

У Коли особый режим работы – часами и днями ходит без дела, разговаривает, думает, созревает. Затем быстро пишет и отлаживает программу. Позже он попал под начало методичного Германова. Тот попытался ввести Успенского в русло, возник конфликт, с частичной потерей чувства юмора. Их развели.

— Побывал в гермозоне, — говорил Успенский.

Еще одна воспитательная история связана с Пановым, молодым кандидатом технических наук, программистом. Он не ушел вместе с командой программистов, трудно найти еще где-то должность старшего научного сотрудника с окладом больше, чем у зав отделом без степени.

Однако при разработке программ у Панова обнаружились странности: его программы были излишне усложнены и медленно работали. Попытки выяснить причины вскоре превратились в препирательства и конфликты. Панов на всю катушку использовал известное правило: оказался в дерьме, мажь дерьмом всех вокруг, авось не разберутся. Вокруг оказались сотрудники, начальники, заказчики и даже технари – обслуга машин.

Стало ясно, что его стиль программирования и математические накрутки свидетельствуют о явном неблагополучии в мозгах. Такое встречается: в соседнем отделе был тихопомешанный Сережа с университетским дипломом математика, его держали из жалости на минимальном окладе и на простейших работах. Но у Панова бешеная энергия: свою защиту он начал с жалобы – заявления высокому начальству по поводу царящих в отделе безобразий. Пальмскому пришлось оправдываться, что-то доказывать. Он отступился от Панова. А тот усилил напор: стал фотографировать сотрудников на рабочих местах – бездельничают, мол. В тот день Пальмского и Колесова не было в отделе. Возмущенные завлабы тут же провели собрание, потребовали уволить Панова. Колесов появился через час, снова собрал отдел:

— Товарищ Панов, мы не будем вас увольнять, это негуманно – выгонять человека на улицу, мы будем вас воспитывать. Ваши претензии частично справедливы, мы будем работать над их устранением. Но и у вас имеются недостатки, мы вам о них говорили. И мы будем работать над их исправлением вплоть до очередной аттестации.

Панов насторожился. Постепенно он получил парочку чистых (не подкопаешься) выговоров и вскоре уволился, нашел таки очередную синекуру. Диденко видел его в Публичной библиотеке, Панов ел там большое яблоко.

— Яблоки очень полезны, — отметил Диденко.

В разгар работ по «Скороходу» Евдокимов ознакомился с проектом, восхитился:

— Леня, у тебя же получается уникальная система. По всем параметрам. Надо пропагандировать.

У Евдокимова была задумка по докторской диссертации: делать ее по проблемам торгово-промышленных комплексов. Принятый им Наймарк вел научно-исследовательскую работу по спросу и торговле.

— Леня, прошу тебя, напиши мне докторскую в части промышленных предприятий…

Пальмский отказался:

— Я для себя написал уже две кандидатские, ни одну не довел до защиты. Извини, Валера, наверно, не мой профиль.

Общаясь по должности с Рейнером, Евдокимов проникся его идеями и решил делать докторскую на базе его уникальной системы. В то время планировалось внедрить СМО-Проблему на 40 заводах (?!), поэтому Евдокимову показалось вполне естественным внедрить ее еще и на «Скороходе», который при поддержке друга Пальмского стал бы объектом внедрения для его докторской. И он потребовал от Пальмского перевести его проект на СМО-Проблему.

Пальмский встал, как говорится, насмерть: «Валера, вплоть до увольнения…»

Колесов, участник обеих работ, отлично, в деталях представлял несовместимость машиностроительного и обувного производства, написал техническое обоснование в части баз данных.

Евдокимов отстал.

В конце пятилетки сдали систему. Как положено, банкет в ресторане на полсотни человек: начальство ЛЭМа и «Скорохода», ведущие сотрудники обеих фирм. Тосты, поздравления. Прибывший из Москвы главный начальник обувной промышленности, молодой для своего поста, скромно улыбаясь, тоже поздравил всех с созданием первой обувной системы. В конце вечера он немного нагрузился, раздраженно выговаривал директору «Скорохода»:

— Что ж вы мне бабу не организовали?