У нас была Великая Эпоха

Повезло с очередной реорганизацией – созданием крупных отделений. В результате директор и его замы имели дело только с шестью начальниками отделений. Получалось, что зав отделом не имел постоянных контактов с руководством института, чем Колесов был очень доволен.

К моменту ухода Пальмского Диденко уже защитил диссертацию. Пальмский рассчитывал набрать нужных ему специалистов со стороны, не хотел разрушать отдел, взял с собой немногих. В том числе Диденко.

«Да это пощечина мне, — вскипел Колесов, — ситуация, понятная только двоим: наставнику и ученику. Ушел сразу после защиты: попользовался и смотался. Поматросил и бросил. А что? Деловой человек. Повышенной проходимости».

Еще до своего ухода Диденко отдыхал в Прибалтике, «достал» там одну детскую шубу. Их дочери примерно одного возраста. Шубу он отдал наставнику.

Вспомнился забавный эпизод: Колесов отдал ему одну статью для печати только под фамилией диссертанта, который должен иметь индивидуальные публикации. Статья вышла с двумя авторами: Диденко и Евдокимов. «Ничего я ему не сказал…»

С тех пор Колесов уже не оказывал аспирантам столь значительной помощи. Делился идеями, советовал, но в детальную проработку больше не вникал, мол, сами вылезайте.

Жизнь проектного отдела шла обычным путем. Уйдя со «Скорохода», отдел арендовал помещения в городских школах.

Необычным событием стала пропажа денег – месячной зарплаты отдела, оставленных на ночь в сейфе. Утром Колесова не было в отделе, энергичные женщины позвонили в милицию.

Он существенно пополнил свой жизненный опыт. Во-первых, поразила решительность милицейского опера, предложившего немедленно арестовать раздатчицу Ручьеву. Колесов с трудом отговорил его. Запомнил, насколько просто попасть в кутузку. Во-вторых, выяснилось, что раздача денег организована неправильно, с прямым нарушением закона, и крайним в этой цепочке оказался он, зав отделом. Самым же примечательным был разговор с директором Кезлингом, в котором участвовал также муж Ручьевой – преподаватель ЛИМТУ. Он настойчиво отстаивал невиновность жены, отметал любые подозрения. Колесов посчитал это вполне естественным и несколько удивился замечанию Кезлинга после ухода Ручьева: «В таком тоне с директором не разговаривают».

Милиция вора не нашла. Колесов снял со сберкнижки свои деньги и внес в кассу необходимую сумму. Через пару месяцев директор компенсировал ее известным порядком через профсоюз.

Спустя неделю после кражи две сотрудницы, экономист и секретарь, пришли к нему с результатами своего расследования: украл зам зав отделом Слава Пономарев. Ручьев, давний приятель Славы, был того же мнения: деньги пропадали также на вечеринках, где бывал Слава. Пропадали профсоюзные взносы – также с большим подозрением на него же. Давнее исчезновение второго ключа от сейфа также теперь связали с ним.

Прямых доказательств не было, тем дело и ограничилось. Со Славой, своим мужиком в доску, рядовым членом партии, поддерживались прежние бодрые отношения. Через несколько месяцев он уволился, может быть, догадался – пора…

Отдел продолжал работать на Львовскую фирму «Прогресс». Обстановка там резко осложнилась: новый начальник вычислительного центра оказался помешанным на лозунгах кибернетики. Бесконечные научные беседы, бессмысленные требования – все это проводил с садистским наслажением. Но – в очередной раз Колесову повезло: подвернулась возможность сбыть проект ростовскому отделению ЛЭМа. Они тоже намучились, но сумели подловить этого фаната на мошенничестве с документами.

Взамен взял другой «Прогресс» – издательство. По этой теме в соседнем отделе работало три человека, деньги были наполовину съедены – обычное дело, деньги съели на сдаточных темах за счет новых, только что начатых.

Вместе с темой перешел руководитель темы Анисимов с тремя сотрудниками, отдел напрягся, сдал в срок.

Надо творить нечто новое

Так он решил после десяти лет работы в сфере автоматизированных систем. Стал задумываться (так иногда говорят о «странноватых»): «Раньше все было понятно. Дежуришь у атомной бомбы, значит, охраняешь отечество. Делаешь крылатую ракету – результат очевиден, если попал в цель. А здесь? Затраты на разработку, на технику и на ее обслугу – огромные, результаты – улучшение работы завода – доказаны только в липовых отчетах об экономической эффективности».

Опять вспомнил о своих попытках разобраться в экономике, о прибыли в плановой системе, о дотировании зарплат через дешевизну хлеба, транспорта, жилья, медицины, образования. Как это учитывать? Неопределенность, энтропия.

И он сосредоточился на том, что касалось его непосредственно: надо сокращать проектные затраты.

Уже с самого начала работ в этой сфере ему казалось странным, что реализация на электронной машине любой простейшей задачи из четырех арифметических действий выливается в создание многостраничной программы и требует нескольких месяцев работы программиста. Высокомерные новички, приступая к этой работе, усмехались: всего делов-то – подсчитать приход, расход и остаток.