У нас была Великая Эпоха

На заводе получилось хорошо: начальник ВЦ Исаак Хаин воспринял предложения профессионалов из научного центра северной столицы как уже признанные научные идеи. Возражения пошли из проектного института заказчика, парочка специалистов которого нашла благодатную почву для длительной борьбы с авантюрной идеей «живопырок». «Авантюристы» поступили по правилам: изготовили необходимые заключения и экспертизы из солидных организаций. Для местного начальства этого оказалось достаточно.

Работу выполнял отдел Гончарова. Четыре года работы над новым проектом, к которому Колесов лично подключался – хорошо заниматься творческим трудом. Плюс – поездки в хороший город Таллин.

В системе использовался отечественный компьютер Искра –226. Хилая техника: память на дискетах, с их же помощью – передача информации между машинами. Питала надежда на светлое будущее. Так и получилось – уже после сдачи проекта на заводе появились импортные компьютеры, на которые и перевели проект заводские программисты. [41]

Гончаров воспользовался новыми связями в судоремонте, освоил крайнюю точку страны – Петропавловск – Камчатский, где успешно поработал на судоремонтной верфи. Колесов тоже вместе с ним купался в гейзерах.

Переход на персональные компьютеры решил проблему с техникой в Колпино. Сократил отдел, обслуживавший большую машину, а на обслуживание компьютеров хватило трех человек.

Начиная с последнего брежневского года партия и правительство начали решительную борьбу с нарушениями дисциплины во всех сферах, призвали на помощь широкие народные массы. Партийные комиссии, органы Минфина и комитеты народного контроля многократно увеличили число проверок. От них требовали копать до серьезных нарушений, которые тянут на наказания с кровью: снять, понизить, уволить, а самое лучшее – на привлечение к уголовной ответственности.

Народный контроль полгода проверял ЛЭМ, председатель комиссии работал здесь ежедневно. К весне 1982 года он подготовил проект постановления. Кезлинг тут же произвел жертвоприношения – снял начальницу планового отдела, зав отделом экономической эффективности, главного механика. Пострадала только первая. Эффективщик, кандидат наук и военный отставник, не утратил всегдашней бодрости, перейдя в синекуру на должность старшего научного сотрудника. Главный механик и так увольнялся, сам по себе.

Народный контроль принял к сведению принесенные жертвы, дал выговор Кезлингу, а Евдокимову выговор и месячный начет (штраф).

Стали готовить партком. По слухам готовились выговора зам директора Лозинскому и всем зав отделениями. Колесову – обвинения по трем пунктам: СМО-Проблема, Ижорский завод и морально – психологический климат в коллективе. Докатились слухи, что будто бы Кезлинг даже выразил сомнение: справится ли Колесов?

«Да, это было бы лучшее из жертвоприношений, но поздновато – за год после юкелисовского бунта я сумел выкарабкаться».

Кезлинг и Евдокимов в выступлениях оплошали: увлеклись разносом подчиненных и забыли о краеугольном камне партийной жизни – о самокритике. Получалось, что их вообще понапрасну наказали, обидели.

Зав отделением Регентов в перерыве отвел в сторону зав отделениями, в том числе Колесова и Пальмского:

— Ребята, давайте вперед, на нас хотят отмыться.

Сам он выступил резко, грубо, напирая в основном на своего недруга Дусю.

Колесов применил испытанные приемы партийной демагогии: «Как же могло руководство дать нам под опробывание новой системы завальные темы с израсходованными деньгами? По Ижорскому заводу было съедено 70 процентов».

Обратился к Евдокимову: «Как же вы контролировали руководителя проекта Березина? И как партком отпустил его ни с чем? На Ижорском заводе до сих пор поминают Евдокимова нехорошими словами».

Затем доза демагогии: «Сейчас на Ижорском заводе, на ЛЭМЗе, на ЛМЗ нормальная обстановка».

Снова к Евдокимову: «Как же вы контролировали ростовское отделение по заводу Тяжмаш? Ведь достаточно было в течение двух-трех часов разобраться, что там нет даже структуры базы данных! Да, перед трудностями часть наших товарищей дрогнула (всем ясно – речь о Юкелисе). Но наша партийная организация справилась с этим. Мы будем и дальше исправлять наши недостатки. Но… Вот здесь сидят 30 руководителей института. А все разговоры, все обвинения обращены к четырем руководителям ведущих отделений. Но ведь у них нет ни планового отдела, ни отдела кадров, ни других служб. Позвольте немного пошутить по Райкину: ребята, вы хорошо устроились… Полностью отсутствует самокритика со стороны руководства… В заключение хочу заверить: будем работать вместе и выполнять поставленные задачи!»

Юрист Варов поддержал струю: «Нет правовой регламентации служб, поэтому слишком много ложится на зав отделениями»

Вместо выговоров записали «указать на допущенные нарушения…»

В последующие годы ЛЭМ завалила волна анонимок. В обкоме объясняли – надо проверять, люди боятся, но большинство писем подтверждается. Писали мелко и глупо, но явно – свои. Уже перебрали всех – от директора до зав отделами, а на Колесова все не было. Он забеспокоился.