У нас уже утро

– Ну, я не так выразилась, – нетерпеливо прервала его Вологдина. – Но скажите мне по совести: если бы вам предложили навсегда остаться здесь, понимаете, не на год, не на два, а на всю жизнь… Как бы вы посмотрели на это?

Доронин молчал.

– Молчите… Да и как вы можете мне ответить, – горячо заговорила Вологдина, – когда вы и земли-то нашей как следует не знаете? Всю осень метались по берегу – колхозы, флот, шахта и всё прочее. А вы рассвет сахалинский заметили? Осень таёжную разглядели? Ничего-то вы не видели! Послали бы вас на Северный полюс, вы бы и там так же работали. Потом кто-нибудь спросил бы: «Андрей Семёнович, как вам понравилось северное сияние?» А вы бы ответили: «Северное сияние? Да, кажется, было что-то в этом роде…»

Доронин рассмеялся.

– Чему вы смеётесь? – громко спросила Вологдина.

– Я никак не предполагал, что вы способны на такие зажигательные речи.

– Бросьте вы этот тон! – почти крикнула Вологдина, вставая. – Мне всегда были непонятны люди, которые приезжают сюда, работают, можно сказать, кровь своего сердца оставляют, а потом уезжают, даже не оглянувшись…

– Почему же не оглянувшись? – сказал Доронин, чтобы хоть что-нибудь сказать.

– Поймите, я люблю эту землю! – продолжала Вологдина. – Я не променяла бы её ни на какую другую.

Она снова опустилась на кровать, лицо её раскраснелось.

– Да что с вами говорить! – устало проговорила она. – Давайте лучше планировать выходы в море. Кого выпустим первого?

– Нет, погодите! – сказал Доронин. – Вы не должны так говорить со мной! Я ведь не Весельчаков.

– Знаю, – тихо и, как показалось Доронину, печально отозвалась Вологдина. – Поэтому-то мне и обидно…

Наступило неловкое молчание.

– Я слышала, что строится стальной цельносварный сейнер, – не глядя на Доронина, наконец заговорила Вологдина, – и что его будто бы предназначают для Южного Сахалина. Вы не знаете, для кого именно?

– Не знаю, – ответил Доронин; ему было ясно, что Вологдина мучительно ищет тему для разговора.

– Послушайте, Нина Васильевна, – решительно начал он, – почему вы такая?

– Какая? – насторожилась Вологдина.

Доронин смутился, но останавливаться было уже поздно.

– Какая? – настойчиво повторила Вологдина.

– Странная… Живёте вот так… одна… замкнуто.

– Что значит замкнуто? – с вызовом спросила Вологдина.

– Ну… ну, сами знаете, что это значит, – тихо ответил Доронин, окончательно теряясь.

Его смущение, видимо, забавляло Вологдину. Чуть сощурив глаза, она в упор смотрела на него.

«Что за чертовщина! – мысленно выругался Доронин. – Ведь я же знаю, что хочу сказать, а бормочу какую-то ерунду!»

– Вот что, Нина Васильевна, – твёрдо сказал он, – есть вещи, которые меня не касаются. Но некоторые вопросы, мне кажется, я имею право вам задать… Как товарищ по работе, что ли…

– Спрашивайте, – кивнула Вологдина.

– Почему вы, – начал Доронин, – как-то сторонитесь меня, избегаете со мной встречаться? Ведь дружите же вы с рыбаками! Они в вас просто души не чают. Потом… Ну, это уже из другой области… Вы молодая женщина… неужели вас не тянет переехать куда-нибудь? В большой культурный город… Простите меня, вы были когда-нибудь замужем?

– Была, – ответила Вологдина. – Моего мужа убили в финскую войну, он служил тогда в армии. Что вас ещё интересует?

Доронин молчал.

– Между прочим, я вовсе не дружу со всеми рыбаками, – усмехнулась Вологдина. – С Весельчаковым, например, мы явные враги. Послушайте, Андрей Семёнович, вы, кажется, были у Русанова. Я тоже немного знаю этого человека. Как-то он сказал, что по доброй воле никогда не уедет отсюда. Как вы думаете, это была фраза?

– Нет, почему…

– Если бы вы присутствовали при этом, вы тоже спросили бы Русанова, не хочется ли ему переехать в большой культурный центр?

– Ну, знаете ли, Русанов…

– Что Русанов? – крикнула Вологдина. – Вы хотите сказать, что он поглощён большими государственными делами, а мы тут с селёдкой возимся?

– Вовсе нет, – начал было Доронин, не зная что сказать,

– Поймите, я родилась на Сахалине, я не случайный человек на этой земле.

– А я? – в упор спросил Доронин.

– Этого я ещё не знаю, – тихо ответила Вологдина.

– Нина Васильевна, а почему вы не в партии?

Вологдина смутилась.

– Не доросла, – помолчав, ответила она.

– Вы сами понимаете, что это не ответ, – возразил Доронин.

– Позвольте мне на эту тему поговорить с Нырковым, – неожиданно улыбнулась Вологдина, она уже справилась со своим смущением. – А сейчас, может быть, займёмся всё-таки планом зимнего лова?…

Утром Доронин вызвал к себе Венцова. Он хотел, чтобы при его разговоре с главным инженером присутствовал Нырков, но тот ещё не вернулся из леса.

Венцов внимательно выслушал директора и задал ему несколько вопросов: можно ли рассчитывать на новые орудия лова, не получит ли комбинат новые суда, не ожидаются ли с материка мотористы? Потом сказал, что должен подумать, и удалился.

Через два часа он вернулся, сел в кресло, обхватил руками своё острое колено и сказал, что, по его мнению, идея зимнего лова порочна, что это самая бесхозяйственная идея, о которой ему приходилось слышать за последнее время, и что он, Венцов, категорически против.